— Я тоже так думаю, — подтвердил он. — Нормальная крейсерская скорость для такого баркаса — не более двадцати узлов.

— Это значит, — задумчиво протянул Антон, — что нас догонит любая быстроходная лодка.

— Do you think so?![27] — воскликнул Кен. — Можно подумать, это было сразу непонятно!

— О господи, — Ольга всплеснула руками. — Ты мог хотя бы не орать на весь залив, дорогой? Ты ведь мужчина все-таки.

— Капитан, — обратился к Роджеру Антон, — поговорите с нами. Вы — единственный профессиональный моряк здесь. И мы на вас очень надеемся.

— Да, любая быстроходная лодка догонит, особенно если угадает курс, — согласился капитан. — Но если мы будем иметь хотя бы получасовую фору, то сумеем уйти подальше в открытое море, где маленьким катерам делать нечего.

— А какова вероятность, что нам удастся все провернуть? — поинтересовалась Бритта.

Капитан задумался. Все молчали в ожидании ответа.

— Ну… — наконец он заговорил, — если исключить необходимость нейтрализации оставшейся на борту команды, то наши шансы пятьдесят на пятьдесят… Нет, сорок на шестьдесят в пользу пиратов.

— А с учетом необходимости нейтрализации, — подхватил Кен, — я и цента не поставил бы за вашу затею.

С грохотом открылся люк, и в трюм кто-то начал спускаться.

— Уроды! Тихо всем сидеть, не двигаться! Здравствуйте, леди. Не желаете ли подняться наверх, выпить с моряком шампанского? Там свежий воздух и есть еда.

Послышался звук передергиваемого затвора. От хриплого и неприятного голоса бандита Антон почувствовал, как спина похолодела. На мгновение идея побега показалась ему не просто опасной, а совершенно бредовой, безальтернативно имеющей для всех смертельные последствия.

«Смертельные… — размышлял Антон. — Что это означает? Да ничего необычного для этого мира. Просто потом мир уже будет существовать без меня. Исчезнет не только симпатичная, как говорят, оболочка, но и внутренняя вселенная, мечты, надежды, любовь, воспоминания».

Антон считал себя человеком верующим, особенно после всего пережитого в последние годы, однако никаких доказательств продолжения жизни после попадания в голову пули калибра 7,62 у него не было. Только вера. Но сейчас она отчего-то не спешила приходить ему на помощь, а потому Антон вдруг малодушно подумал о шансе остаться в живых без рискованных предприятий.

«Нас найдут, выкупят… Бандиты свяжутся с кем-нибудь. А может быть, нас даже спасут. Вот только женщины… А с другой стороны, их же не убьют. И кто они мне? Ольгу знаю два дня всего, а Бритта…»

К своему стыду Антон понял, что в опасной ситуации ему не жалко Бритту. Собственная трусость вызвала у Антона приступ тошноты.

«Кто нас спасет? Русский спецназ? Конечно, размечтался! Ведь спецназу делать больше нечего, кроме как спасать какого-то русского парня, его немецкого друга с женой и американо-украинскую семью. Не говоря уже про капитана Роджера. Да пока разберутся, что в текущей международной обстановке и в условиях массового патриотического подъема российский гражданин Ушаков делает в такой подозрительной компании, пока будут решать, как поступить, нас уже порежут на кусочки, утопят, отправят в рабство туда, где никто и никогда не найдет. Никогда».

В который раз судьба отчетливо и наглядно продемонстрировала Антону, что человеку не на кого рассчитывать, кроме как на себя. И никто, кроме него, Антона Ушакова, не защитит женщин. А если он этого не сделает, его собственная совесть будет ежедневно отгрызать по кусочку именно от его души.

Как же одинок человек в подлунном мире… Да, не зря Александр Валентинович преподавал ему уроки самообороны, не зря он пять раз в неделю ходил в спортзал и тренировал свое тело… Не зря. Жаль только, что Антон не рассчитал удар и, целясь в висок бандита, не сжал кулак достаточно сильно. Боль пронзила руку, но надо было довести дело до конца. Пока Антон возился с бандитом в трюме, Роджер схватил его автомат и ринулся наверх. На палубу. За ним последовал Ральф, прихватив валяющийся в трюме скрученный швартовый трос.

— Кен, — позвал Антон, отчаянно пытаясь справиться с пиратом, обладающим, как выяснилось, недюжинной физической силой. — Помогите мне, одному не справиться!

Кен подполз к Антону на коленях и уставился на бандита.

— Оглушите его, — попросил в отчаянии Антон.

Но американец не пошевелился. Стало ясно, что рассчитывать на Кена не приходится.

Вдруг на голову пирата обрушился чудовищный удар неопознанным предметом, вследствие чего тот моментально затих. Антон с удивлением посмотрел на Бритту, в руках которой так кстати оказалось что-то похожее то ли на огромный гаечный ключ, то ли на деталь от ручной помпы. Приглядевшись, он понял, что это ключ от лебедки, — бесполезный здесь, на этом судне, но так необходимый на парусной яхте.

Антон кивнул Бритте и даже улыбнулся ей. Но та прошептала что-то по-немецки и кинулась в угол трюма на груду веревок — беззвучно рыдать. За ней последовала Ольга. Она попыталась успокоить Бритту, но та дергала плечами, отбиваясь от заботливых рук попутчицы.

— Да ладно тебе, — прошептала Ольга, — ты молодец. Мощная тетка оказалась, я тебя недооценивала. Ну чего ты отпихиваешься, как кошка? Предлагаю мир. Ну, давай я все время буду ходить одетой, да хоть в пальто! Хочешь, булки начну трескать и стану такой же страшной и толстой, как ты?

— Оля, — заметил из противоположного угла Антон, которому наконец-то пришедший в себя Кен помогал связывать пирата по рукам и ногам, — ты же говоришь по-английски. Смотри, она тебя сейчас тоже огреет…

— Ой, — Ольга посмотрела на Бритту и прикрыла рот рукой.

Девушка поняла, что попытка установления человеческого контакта не удалась. Более того, она, скорее всего, привела к полному и бесповоротному разрыву дипломатических отношений.

На палубе никого не оказалось. Роджер принял управление лодкой, Ральф неловко, как мог, отдавал концы. Судно руками и оказавшимся тут как нельзя кстати багром оттолкнули от пирса, да так и потащили его вдоль марины, почти до выхода, цепляясь за леера, якорные цепи, швартовые веревки, подтягивая, отталкиваясь.

Все с невероятным напряжением прислушивались к каждому звуку. Кен нервно оглядывался. Сидел на палубе, сжавшись в комок, молча, никому не помогал. На выходе капитан включил двигатели. Всем показалось, что дизели взревели так громко, что вот-вот проснется весь берег и погони не миновать.

Когда вышли в открытое море, капитан усмехнулся.

— Ребята, посмотрите на прибор, — прокричал он, — точно восемнадцать узлов, ни узлом больше.

Антон взглянул на Ольгу. Ее волосы развевались на ветру, глаза — огромные, почти безумные в лунном свете — счастливо блестели. Антон почувствовал, как в сердце что-то кольнуло, больно и приятно одновременно.