так называть, — я смахнул чашку со стола, и та с грохотом разбилась, заставив женщину вздрогнуть и вжать голову в плечи. — В твоих интересах покинуть мой дом и оставить Меланью в покое. В противном случае отец Меланьи узнает о своей жене всю правду, — я сморщился от того, как пафосно звучала эта фраза.

— Она не его дочь! — взревела женщина, хлопая ладонью по столу, и тут же испуганно распахнула глаза.

— Как я понимаю, твой муж, который короля прихлопнуть может, об этом даже не знает? — хмыкнул я, довольно расплываясь в улыбке.

— Только попробуй шантажировать меня этим, щенок! Он тебе не поверит! — мать Меланьи схватила меня за куртку.

— Поверит или не поверит, мы это позже проверим… — я брезгливо отцепил чужие пальцы от своей одежды. — А теперь… — я замолчал на несколько секунд, наслаждаясь тем, что на висках женщины выступили капли пота. — Иди отсюда, — я указал рукой на дверь. — Проваливай, я сказал! — я потащил женщину за локоть на выход. — И ещё, — я с силой сжал её руку, оставляя синяки на её коже. — Если я ещё хоть раз увижу синяк на Меланье или узнаю, что ты хоть пальцем касалась её, я тебя в лесу закопаю. Я тебе обещаю, — зашипел я ей на ухо. — Мне всё равно, кто твой муж. Мне плевать на твои угрозы. За Меланью я тебя порву, не сомневайся, — я увидел испуганный взгляд женщины и понял, что она поверила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Поверила каждому моему слову.                                                                                                      

Глава 24

Герех                                                                                                        

Я со всей дури захлопываю дверь за матерью принцессы и начинаю метаться по комнате, сметая с поверхностей всё, что попадётся под руку. Как не горько это признавать, но мать Меланьи была права. Права во всём.

Мы с Меланьей слишком разные. 

Я ничего не могу дать своей принцессе. Ничего. Только самодельные букетики и вязаные шарфы.

Я, чёрт возьми, гордый. Не могу жить за её счёт. Не могу принимать её деньги. С детства привык рассчитывать только на себя. Только на свои силы. Привык ставить себе цели и достигать их. Сам. Без чьей либо помощи.

Малышка не раз пыталась дать мне денег, чтобы я починил крышу дома, но я отказался.

Накричал на неё.

Сказал, что мне не нужны деньги её отца. Потому что было стыдно. Стыдно принимать из рук своей девочки деньги на своё проживание. Потому что Я должен обеспечивать её. Потому что Я должен баловать её. Потому что Я должен делать её счастливой, если нахожусь с ней рядом. Если она зовёт меня своим мужчиной.

А она обижалась. Дулась на меня три дня. Убегала после школы домой и не выходила ко мне вечером, хотя знала, что я её жду.

— Я люблю тебя, глупый! — возмущалась она, когда я перехватил после уроков у её дома и прижал к забору, прося поговорить. — И хочу помочь. Хочу, чтобы ты жил в нормальных, человеческих условиях, — на последних словах голос стал тише.

— Я знаю, принцесса, — уткнувшись носом в её волосы, ответил я. — Знаю. Но и ты пойми меня, — я немного отстранился, заглядывая ей в глаза. — Я не привык брать чужое. Я привык рассчитывать только на себя. Только на свои силы.

— Я для тебя чужая, хочешь сказать? — вспылила Меланья. — Ты не можешь рассчитывать на меня? Не доверяешь мне?

— Как же сложно, — я взъерошил свои волосы и посмотрел на девушку исподлобья. — Я не хочу спорить, принцесса. Не хочу ничего доказывать. Ты прекрасно знаешь, что я люблю тебя. Но уясни одну вещь — я не буду принимать от тебя дорогие подарки.

— Даже то, что я сделаю своими руками? — тихо спросила малышка, успокаиваясь.

— То, что ты сделаешь своими руками, я буду хранить всю жизнь, — чувствуя облегчение от того, что на её лице появилась улыбка, сказал я.

— Тогда отлично! — рассмеялась малышка, ныряя в мои объятья и прижимаясь к моей груди.

Хитрый маленький рысёнок затеяла ремонт в моём доме. Она решила начать с чердака. Сначала притащит молоток, потом гвозди, потом шторы и обои. На все мои возражения, хлопала ресницами и говорила, что всё лежит у них дома в сарае и на чердаке и скоро выкинется, а нам нужно где-то греться. Я вздыхал и шёл следом с ней наверх, чтобы ровнять стены и клеить обои.

Я всегда ей проигрывал. Всегда сдавался, стоило посмотреть в её лицо. Потому что не мог противостоять взору этих тёплых карих глаз. Не мог противиться этим сладким поцелуям.

И сейчас, стоя посреди учинённого мною бардака и осматривая свой дом, понимаю, что больше половины вещей принесла сюда Меланья. Вот занавеска на окне — сама сшила из старой шторы, вот кастрюля — бабушка в ней кашу варила, а сейчас никто не пользуется, вот скатерть, на которой вышиты мы. И все эти мелочи каждый день наполняли мой дом. Стали такими привычными и родными, что я не мог представить комнаты без них. Даже еда, которая стоит на плите и на столе, всё она принесла или приготовила.

Хитрая маленькая рысь.     

Незаметно делает мою жизнь проще. Незаметно обеспечивает меня. Проявляет заботу.

И я понимаю, что её мать права. Я никто. Бедный сирота, который зарабатывает копейки, чтобы выжить. А она нежный цветок, к которому я потянул свои руки, чтобы коснуться красоты. Ей найдут подходящую партию. Найдут достойного мужа. Или она встретит своего истинного.

Боль разрывает изнутри. Медленно режет изнутри тонкими когтями. И я принимаю решение. Решение исчезнуть из жизни малышки навсегда. Пусть она меня