С рассветом капитан военной полиции вместе с Полом Хили – лихим двадцатилетним парнем, воспитанным на бостонских улицах, – повел других солдат на выручку осажденным. Хили дослуживал во Вьетнаме последние сутки – в буквальном смысле. Другие на его месте, пожалуй, держались бы подальше от таких дел, но только не этот мальчишка! Вначале он попытался протаранить ворота на своем джипе. Не вышло. Тогда он выскочил из автомобиля и под вражеским огнем подбежал к створкам, чтобы шестью выстрелами разбить засов, а затем забрался на крышу машины и принялся обстреливать вьетконговцев поверх стены. Тут и другие военные полицейские попрыгали внутрь двора.

Вооруженный своей М16 и двумя пистолетами, 45-го и 38-го калибров, Хили продолжил бой, используя деревья как укрытие. В какой-то момент один из ближайших к нему «чарли» бросил в Хили гранату китайского производства, которая ударила его по ноге и упала рядом. Парень каким-то образом успел нырнуть за спину бросавшего, так что в результате граната убила самого боевика, а Хили отделался лишь шрапнельным осколком в руку. С тремя оставшимися патронами в обойме он закричал своим:

– Эй, теперь, если кто сунется ко мне без боеприпасов, убью!

Очередной сапер-вьетконговец выбежал из-за здания, и Хили застрелил его. Уличные инстинкты подсказывали парню, что где один – там и другие. Так оно и оказалось. За углом прятались еще трое, с которыми ему пришлось иметь дело.

Военные полицейские знали, что в особняке на территории посольства находится еще пара невооруженных человек: координатор миссии, полковник в отставке Джордж Якобсон, и другой сотрудник аппарата. Эти люди попали в ловушку. Как позже свидетельствовал Якобсон, Хили вместе с каким-то морским пехотинцем устремились к зданию буквально под градом пуль. У дверей они заметили пару окровавленных сандалий и ворвались внутрь, ведя огонь бок о бок. Притаившийся внизу вьетконговец ранил второго морпеха в пах, но Хили сумел отволочь парня в укрытие.

Затем он взглянул наверх и увидел полковника в окне второго этажа. «Я понял, что у Якобсона нет вообще ничего, – рассказывал он позже писателю Рону Штейнману. – Я выскочил наружу, достал свой сорок пятый и швырнул ему снизу. Попытки с десятой все же добросил».

Пистолет оказался у полковника в руках очень вовремя. Едва он отвернулся от окна, как столкнулся лицом к лицу с «чарли», который стал палить в него, но промахнулся. Якобсон выстрелил из пистолета Хили и убил нападавшего.

Тем временем одна из армейских вертушек опустилась на крышу посольства. Я видел это сам. Через несколько минут машина снова поднялась в воздух, чтобы освободить посадочную площадку для следующей. С бульвара было не разглядеть, что именно там творится, но я предположил, что это высаживается десант. Позже это подтвердилось. Семь вертолетов наконец смогли выбросить на крышу парашютистов из роты «С» 502-го полка, которые спустились внутрь здания и нашли в комнате спецсвязи тех самых, вооруженных лишь пистолетами, церэушников и других дипломатов.

Вдруг тротуар под ногами задрожал. Откуда-то из боковой улочки с ревом вырвался один из наших танков. Я наблюдал, как его башня поворачивается… Бабах! Пушка выплевывает снаряд, который пробивает дыру в стене посольства. Что за нелепое зрелище – американский танк стреляет по американской же дипломатической миссии?! Притом когда с военной точки зрения в этом уже нет абсолютно никакого смысла… Уверен, здесь не обошлось без приказа сверху. Шишки в больших погонах настаивали на версии, что вьетконговцы якобы сами минировали стену, чтобы прорваться внутрь. Ну, пожалуйста, вот вам и дыра! На кого-то же надо списать собственное ротозейство с решением не усиливать охрану, в то время как вторжение по сути началось за целые сутки до этого. И начальство прекрасно знало об этом! Шофер такси, работавший в посольстве, скорее всего, попросту расстрелял охрану у ворот, которая пропустила знакомую машину, и дал партизанам войти.

Донесся чей-то приказ:

– Прекратить огонь! – И пальба вокруг здания затихла.

Через некоторое время двор посольства уже кишел людьми: морпехами, военными полицейскими, десантниками и гражданскими. Я не хотел им мешать, поэтому повернул за угол, на улицу Мак Динь Чи, куда выходили ворота для автотранспорта.

На тротуаре, прямо рядом с боковыми воротами, лежали тела двоих погибших военных полицейских, которые охраняли их товарищи. Я остановился, чтобы прочитать молитву.

У клумб вокруг деревьев я увидел десять или двенадцать мертвых вьетконговцев в черных одеждах с красными нарукавными повязками. Остальные убитые боевики были одеты в форму Южновьетнамской армии.

Кто-то из работавших в посольстве сказал мне, что двое нападавших имели при себе служебные пропуска. Один якобы много лет был личным шофером самого Эллсуорта Банкера. Сколько же разведданных он успел передать своим, колеся по Сайгону с американским послом на заднем сиденье? Кое-кто говорит, что весь план и заключался в том, чтобы захватить секретные документы в здании и передать их генералу Зяпу: вот, мол, что агенты ЦРУ сторожили на одном из верхних этажей.

Потребовалось всего девятнадцать партизан, чтобы захватить наше посольство в три часа ночи и удерживать его до девяти утра, прежде чем войска смогли отбить здание. Семнадцать нападавших были убиты, двое взяты в плен.

Я смотрел на тела на земле и думал: неужели эти люди надеялись, что им удастся осуществить все это и одержать победу? Конечно, нет. Они знали, что идут на смерть. Ведь никаких же шансов! Днем раньше, днем позже – но все кончилось бы именно так, как сейчас. Посольство осталось бы нашим. Только они были бы мертвы. Какой-то идиотизм! Но если их цель заключалась в том, чтобы послать нам сигнал, чтобы разбудить нас – тогда они преуспели. Общественность в США была шокирована тем, что дипломатическая миссия в Сайгоне, в столице страны, оказалась столь уязвимой перед атакой Вьетконга и СВА во время их «Тетского наступления». Эти парни в их черных пижамах погибли ради пропагандистского триумфа генерала Зяпа, который дожил до глубокой старости, мирно скончавшись в возрасте 102 лет.

Теперь на всей территории посольства толпилась куча людей, тут царила настоящая неразбериха, так что я решил войти внутрь. В бетонном фасаде здания зияли три пробоины от советских противотанковых ракет, дыры были и в заборе вокруг двора – похоже, что от выстрелов из базуки. На подъездной аллее я приметил еще пять или шесть трупов. Северовьетнамцы. При всей своей худобе они выглядели удивительно сильными. Многие – не старше наших парней.

Конечно, я не застал внутри посольства вчерашних скучных клерков, которые, сложив на столе руки, дожидались бы меня, чтобы помочь