– Есть вопросы у присутствующих к Андрею Николаевичу? – спросил генерал, утопающий в мягком кресле. – Хорошо, тогда все могут быть свободны, совещание закончено.

Где-то в подвалах ГРУ

В полутемном сыром подвале за столом, прикрученным к полу, на таком же прикрученном к полу стуле сидел майор. Он перечитывал листки бумаги, находящиеся в тонкой папке. На ней большими типографскими буквами было выбито «ДЕЛО». Почесав затылок, майор вздохнул и устремил тяжелый взгляд на молодого бородатого боевика, пристегнутого к батарее, одетого в натовский камок с запекшейся на нем кровью.

– Игнатенко, я сколько раз тебе говорил: бить сильно, но аккуратно, – обратился он к стоящему возле стены прапорщику словами из известного фильма. – Нам нужно выбить из него всю информацию, а не убить его, а потом разгадывать ребусы о том, что он нам мог бы рассказать. Второй день отрабатываем этого Зверя, а информации никакой. Может, он и правда ничего не помнит? Как ты думаешь, Игнатенко?

– Да вы на рожу его посмотрите, товарищ майор – боевик сто процентов! Я их на своем веку столько повидал, что мама не горюй. Бородища одна чего стоит, камок дорогущий, даже наши генералы в таких не ходят. Это он здесь спектакли разыгрывает, что ничего не помнит, – ответил прапорщик Игнатенко.

– Ладно, обдай-ка его еще раз водой, – сказал, потирая глаза, майор.

– Так зараз, товарищ майор, это можно, – опрокидывая ведро с холодной водой на человека, пристегнутого к батарее, проговорил прапорщик Игнатенко.

Человек, медленно постанывая, пришел в себя.

– Ну вот, а ты боялась, даже юбка не помялась, – скаля зубы, сказал прапорщик.

Майор направил свет настольной лампы в лицо пленного:

– Ну что, как там тебя называют, Зверь, что ли? Вспомнил ответы на мои вопросы или продолжим? У прапорщика вон уже ноги болят тебя дубасить, а ты все молчишь… – Майор вздохнул. – Ладно, Игнатенко, пойдем отсюда, устал я что-то, продолжим завтра.

Майор взял со стола тонкую папку, погасил лампу, стоявшую на столе, и вышел из комнаты.

Наутро майор опросил прибывших к нему спецназовцев по поводу задержания Зверя. В ходе опроса выяснилось, что человека с бородой сняли с трупа человека с наколкой в виде костлявой старухи с косой в руках. При этом на теле убитого эксперты насчитали тридцать пять колото-резаных ран.

– Вот такая история, товарищ майор, – пояснил розовощекий лейтенант из спецназа.

– Понятно, товарищи спецназовцы. Если вы нам понадобитесь, мы вас повторно вызовем, а сейчас вы можете быть свободны.

Ближе к обеду в подвальном помещении появился моложавый подполковник ГРУ Сидорченко. Через пять минут он сидел в кабинете с майором, допрашивавшим Зверя.

– Итак, товарищ майор, что на сегодняшний день нам удалось установить? – поинтересовался подполковник.

– Мною был произведен допрос ряда задержанных боевиков. Все они утверждают, что одного из участников поединка выставлял на бой Хаттаб. Это некий араб по прозвищу Черная Смерть. Пробили по базе, числится в розыске по линии Интерпола. Второго бойца на бой выставлял Масхадов. Его прозвище – Зверь; кто он и откуда появился, никто из задержанных не знает. Опрошенные спецназовцы пояснили, что застали Зверя сидящим на трупе Черной Смерти с ножом в руках. Дважды проводил допрос, а воз и ныне там. Говорит, что не знает ни своего имени, ни фамилии. Утверждает, что скорее всего ранее попал в плен, но толком ничего пояснить не может. Пробовали все разрешенные методы, – улыбнулся майор, – не помогло. Считаю необходимым сегодня привлечь для допроса медиков, пусть введут ему сыворотку правды. Если разговорится, то он наш, выжмем всю информацию; если же нет, считаю необходимым отдать его ФСБ. Они уже дважды интересовались его персоной. Состав убийства налицо, припаяют ему еще терроризм, и поедет он лет на двадцать на лесосеку.

– Понятно, майор. Действуйте, постарайтесь его расколоть. То, что на бой его выставлял сам Масхадов, говорит о многом. Об изменениях держать меня в курсе, – проговорил моложавый подполковник и вышел из комнаты.

В полутемную комнату вошел майор и, подойдя к столу, включил настольную лампу. В кабинет проследовал прапорщик Игнатенко и человек в белом халате, с кожаным раздутым портфелем в руке. Человек с бородой молча сидел и наблюдал за вошедшей процессией.

– Здравствуй, Зверь! Познакомься, это доктор Айболит. Сейчас он сделает тебе укольчик, и ты все вспомнишь. Так что готовься, – усмехнулся майор.

Тем временем человек в белом халате достал из портфеля белое армейское полотенце, разложил его на столе и вытащил на него разные колбочки, инструменты, шприцы. Немного поколдовав с колбочками, доктор отчитался:

– Все готово, можем приступать.

Прапорщик Игнатенко привычным движением офицерского берца прижал руку пленного к полу, а человек в белом халате сделал Зверю внутривенный укол.

Перед глазами Зверя все поплыло, и он перестал себя контролировать.

– Задавайте вопросы, товарищ майор; доза слишком большая, он может отключиться, – сказал человек в белом халате.

– Как тебя зовут? Как твоя фамилия? – спросил у пленного майор.

– Не знаю, – ответил тот.

– Где ты живешь? – прозвучал следующий вопрос майора.

– В этой комнате, – ответил Зверь.

– Масхадова ты знаешь? Где он может сейчас быть? – снова спросил майор.

– Я не знаю, – ответил пленный.

– Ты что-нибудь вообще помнишь?

Пленный лежал возле батареи, его глаза закатились, на губах пузырилась пена.

– Гассерт, Ирина Гассерт, малыш, – произнес Зверь.

– Что ты сказал? Повтори! – сказал майор и стал записывать в протоколе допроса непонятные, нечленораздельные слова.

– Гассерт, Ирина… кх… кх… – Изо рта пленного побежала пена.

– Наверно, прижмурился? – нагибаясь над пленным, предположил Игнатенко.

– Михалыч, – обратился майор к доктору, – а ну глянь, может, и правда околел.

Доктор наклонился над Зверем, пощупал пульс, открыл веки. Затем он медленно наклонил к себе голову и стал ее осматривать. Сзади на затылке, как, впрочем, и на виске, пленного он обнаружил рубцы затянувшихся не так давно шрамов.

– Все понятно, сыворотка правды здесь бессильна. У этого человека не так давно была черепно-мозговая травма. Судя по размерам шрамов, серьезная. Возможно, была потеря памяти, но утверждать не берусь. Необходим реабилитирующий курс с терапией, а может быть, и хирургическое вмешательство для восстановления памяти. Хотя, возможно, со временем память к нему вернется, – сказал доктор.

– Да какая, к черту, терапия – в расход его, и дело с концом, чеченская рожа! – брызжа слюной, выдал прапорщик Игнатенко.