Командующий англо-голландским флотом адмирал Эдвард Расселл

С таким мнением были не согласны очень многие опытные моряки, среди которых, безусловно, нужно выделить адмирала Турвилля. Он считал, что одни корсары не в силах выиграть морское противостояние с Англией и Голландией, что крейсерские действия могут быть лишь вспомогательным элементом в стратегии, направленной на завоевание морского господства. Более того, говорил Турвилль, корсарство развращает; там, где есть нажива — обязательно будут и нечистые на руку люди, и свои личные интересы, которые могут идти вразрез с интересами государства. Поншартрен же ставил мнение генералов, чиновников, инженеров и других далеких от моря людей гораздо выше мнения наиболее знающих моряков своего времени. Более того, морской министр начал распространять при дворе инсинуации, что лучший адмирал его флота, доказавший свое умение и храбрость в прошлом году, боится встречи с противником. Это не могло не ухудшить отношений между Поншартреном и Турвиллем.

Новому морскому министру удалось убедить короля перенести упор в действиях на море на каперство, заинтересовав Людовика XIV огромным количеством денег, которые сулило данное предприятие. Король-солнце с радостью согласился на предложение, так как дыр в бюджете Франции с каждым годом становилось все больше, а войнам, на которые так нужны были средства, не было конца.

В связи с новой концепцией регулярному флоту предстояло принимать участие в разгроме конвоев с большим охранением и захвате призов. В 1691 году Поншартрен, отвечая на запросы командующего флотом по поводу нового сражения, писал: «Захват вражеского конвоя стоимостью 30 миллионов ливров имеет гораздо большее значение, чем новая победа, подобная прошлогодней».

В начале лета адмирал Океана (Брестского флота) получил с разницей в 15 дней три взаимоисключающих приказа:

Защищать французское побережье от нападения союзного флота.

Перехватить богатый конвой, идущий из Смирны.

По возможности избегать сражения с главными силами англичан и голландцев.

На протесты Турвилля, что эти требования взаимно исключают друг друга, Поншартрен ответил, что его задача, как командующего Флотом Океана — исполнять приказы, иначе «Его Величество найдет другого, более послушного и менее осторожного адмирала». Результатом этого стало знаменитая campagne du large de Tourville — «большая компания де Турвилля» — блестящее использование принципа fleet in being. Поскольку приказ о перехвате Смирнского конвоя был получен слишком поздно, когда суда уже были у побережья Ирландии, адмирал понимал, что даже если он и застигнет врасплох конвой, то избежать столкновения с Гранд Флитом[56] ему все равно не удастся. Особенно опасался Турвилль этой встречи, когда он уже начнет громить колонны судов торгового флота, так как корабли его в этом случае будут рассеяны, отягощены призами, то есть для того, чтобы принять сражение, ему потребуется бросить часть своего флота на произвол судьбы. Исходя из этих соображений Турвилль решил не связываться с конвоем, а использовать свою эскадру в качестве приманки, дабы увести силы Гранд Флита далеко в море, развязав руки французским приватирам. План его удался как нельзя лучше — 25 июня он вышел из Бреста с 55 линейными кораблями, предварительно разослав разведку по всем направлениям. Получив сведения, что союзники крейсируют у островов Силли, Турвилль немедленно пошел к английским берегам, где ожидался другой большой конвой — с Ямайки. Застав его врасплох французы захватили несколько призов и рассеяли остальные. Рассел с 86 боеготовыми кораблями был принужден организовать преследование Турвилля, которое длилось более 50 дней, однако так и не добился возможности атаковать французов своими превосходящими силами. В результате столь опрометчивого решения Рассела воды Метрополии остались незащищенными, чем не замедлили воспользоваться французы. Каперы Дюнкерка и Сен-Мало устроили в водах Англии и Голландии настоящую бойню.

Утомленный бесплодными усилиями Рассел вернулся к берегам Ирландии, а Турвилль, встретив французский конвой из Средиземного моря, сопроводил его в Брест.

Действия французского адмирала в этот момент все историки — и английские, и французские — ставят как пример для подражания, как высший принцип использования морской силы, которая, даже без сражения, уступая противнику численно, тем не менее, смогла вырвать у него стратегическую победу.

Однако эти действия не понравились Поншартрену: он, вопреки своим же предыдущим указаниям, критиковал флот за то, что тот уклонился от боя с англичанами. Турвилль, выведенный из себя нападками морского министра, ответил ему меморандумом, где указывал на причины, которые побудили его поступить именно так: адмирал настаивал, что с помощью примененной им тактики он не только защитил французское побережье от нападения, но и, не вступая в бой, нанес сильный удар по английской торговле. Поншартрен не ответил прямо, однако по двору опять поползли слухи, что Турвилль стал трусом, что он почивает на лаврах Бичи-Хэда и более не предпочитает рисковать. Откуда идут эти слухи, Турвилль догадывался, но сделать ничего не мог. Естественно, это не улучшило отношений между министром и адмиралом.

В июле 1691 года умер французский военный министр Лувуа, и Яков II сумел, наконец, уговорить Людовика высадиться в Англии, против чего прежде всегда выступал Лувуа. Однако с реальностью его планы имели мало общего: он почему-то считал, что стоит его ногам ступить на родную землю, как сразу же английский народ свергнет Вильгельма и пригласит Якова на престол. Брат Карла II имел много шпионов и конфидентов на Острове, однако большая часть из них была либо пустыми мечтателями, либо проходимцами. Одним из людей, ведущих с Яковом тайную переписку, был… Эдвард Рассел, командующий английским флотом. Что это было: подстраховка старого интригана, или хитроумная шпионская операция — судить трудно. Но лучшей аннотацией на действия адмирала Рассела может служить мнение Даниеля Дефо — знаменитого автора «Робинзона Крузо», а по совместительству — действительного сотрудника Королевской секретной службы (Royal Secret Service). Сравнивая Рассела с герцогом Мальборо, Дефо отмечал: «Как и Черчилль-Мальборо, Рассел часто попадал под следствие за воровские дела; вместе с Мальборо он, первым предавший Якова, был готов первым предать и Вильгельма, если бы это отвечало его интересам. Но Мальборо все же был великим полководцем, каковым Рассел никогда не был, он был на десять процентов моряком и на девяносто процентов политиком, точнее политиканом».

Для высадки в Англии Людовик выделил около 18 тысяч штыков и 4000 сабель, но примерно две трети их были якобиты, бежавшие из Ирландии после поражений армии Якова в 1690–1691 гг.. Маршалы, разумеется, выделили на эту авантюру самые худшие свои войска, резонно предполагая, что судьба Франции решается в сухопутном противостоянии со странами Аугсбургской лиги. Предназначенные для высадки полки были рассредоточены по местам посадки на транспорты: в портах Гавр, Булонь, Шербур, Ла-Хог. Из-за отсутствия взаимодействия между генералами и адмиралами французы не успели набрать нужного количества транспортов, а плохая организация работ ведомства Поншартрена не позволила подготовить брестскую эскадру к походу в задуманном составе.