Перевернув несколько страниц, он ткнул в историю пальцем.

– Первое озарение пришло, когда я выяснил, почему его бредовые иллюзии постоянно меняются. А меняются они всякий раз, когда кто-то называет его новым ругательным словом. Взять хотя бы тот случай, когда его только что повторно госпитализировали. Тогда он даже не разговаривал. Но стоило кому-то из медсестер назвать его «дрянным мальчишкой», как он тут же принялся измываться над людьми. Ты можешь подумать, что все это яйца выеденного не стоит, но я пообщался с врачами, которым пришлось заниматься всеми, кому удалось вырваться от него живым, и знаешь, что они мне сообщили? Что все из этих выживших, включая и Роуз, утверждали одно и то же: он обзывал их словами, которыми их всех дразнили в далеком детстве – школьные задиры и прочие жестокие дети. Ничего особо конкретного, но он словно отлично знал, какие именно детские оскорбления и дразнилки попадут в самую точку для каждого. Теперь понимаешь? Кто-то называет его «дрянным мальчишкой», и он сразу начинает бросаться издевательскими словами, пока быстро не выясняет, какой из всех дрянных мальчишек на свете больше всего подходит именно тому конкретному человеку, и далее уже со всеми действует именно в этом направлении.

Перевернуто еще несколько страниц.

– А теперь взгляни вот на это. Несколько лет изводя людей таким образом, в конце концов он нарывается на агрессивного пациента, на которого его фокусы не действуют. Но что этот пациент делает? Избивает его до полусмерти и обзывает «долбаным чудовищем». И не успеваем мы оглянуться, как Джо и начинает вести себя как чудовище, которое преследовало одного из наших санитаров в его снах, и наверняка как те самые чудовища, которые до усрачки пугали его соседей по палате. Вот потому-то и остановилось сердце у того первого мальчишки, вот почему Джо и сумел запугать одного из своих соседей настолько, что тот ухитрился выломать железную решетку из окна! Поскольку раз уж он чудовище, то должен быть наихудшим чудовищем из всех, что только способны вообразить себе его жертвы. Вместо того, чтобы вызывать у них обиду и раздражение – такие же чувства, какие они испытывали в наихудшие моменты своей жизни, когда им действительно было паршивей некуда, – теперь он нацелен на то, чтобы запугивать их, причем так сильно, как они пугались в самые свои страшные минуты.

Опустив голову, доктор А. секунду изучал меня поверх очков перед тем, как продолжить.

– А теперь смышленый малый вроде тебя наверняка уже сообразил: подобный тип поведения говорит нам о том, что при всех своих прочих психических проблемах, в чем бы они ни заключались, Джо чрезвычайно внушаем. По самому минимуму это подразумевает что-то весьма нехорошее в его воспитании, поскольку дети в его возрасте обычно не столь охотно интериоризируют[31] негативную подпитку, если только это не обусловлено их родителями. И у нас есть сильные свидетельства с моего первого сеанса с ним, поддерживающие версию, что обращались с Джо просто чудовищно. Роуз, тебе не трудно?..

Выдвинув другой ящик, доктор Г. достала оттуда небольшой кассетный магнитофон и две кассеты. Я узнал в них копии тех, что находились у меня. Она поставила одну из них и нажала на «воспроизведение». Из динамика послышался голос доктора А. Я уже прослушивал эту запись, но в контексте только что услышанного слова на пленке приобретали мрачное значение.

Д-р А: Привет, Джо, можешь обращаться ко мне «Доктор А.». Твои родители говорят, что у тебя проблемы со сном.

Джо: Мне тварь в стенах спать не дает.

А: Ясно. Сочувствую. А можешь сказать, что это за тварь в стенах?

Д: Она большущая.

А: Большущая? Насколько?

Д: Просто большущая. И страшная.

А: Это я в смысле, ты можешь ее описать?

Д: Большая и волосатая. У нее мушиные глаза и две здоровенные, жутко сильные паучьи лапы с реально длинными пальцами. А тело как у червя.

Доктор А. поставил запись на паузу.

– Теперь: мушиные глаза – при том, естественно, что придают этому созданию вид космического пришельца – отличаются тем, что не моргают. А основные характеристики, которые он дает рукам твари, это что они большие и сильные и предположительно покрыты волосками, отсюда отсылка к паукам. А тело – как у червя. Другими словами, похоже на фаллос. Итак, мы имеем нечто фаллическое с сильными волосатыми руками и немигающими глазами. Что это может быть?

Он опять ткнул «Воспроизведение». Голоса возобновились.

А: Действительно выглядит страшновато… А насколько она большая?

Д: Да говорю же, большая! Больше папиной машины!

Опять щелкнула кнопка паузы.

– Итак: зачем уточнять, что машина именно «папина»?

– Насколько я понимаю, родители у него далеко не бедные, раз уж держат его тут с начала семидесятых, – встрепенулся я, даже не задумываясь. – Так что ничуть не исключено, что у каждого из супругов своя собственная машина.

– Ответ неверный! – рявкнул доктор А. – Я уже интересовался: машина у них была только одна, и оба они ею пользовались. Так почему же такое уточнение по отношению к размерам чудовища? Это довольно конкретная свободная ассоциация[32], я бы сказал. А теперь: почему после рассказа о чем-то фаллическом с волосатыми руками, удерживающем его и неотрывно смотрящем на него, Джо свободно ассоциирует с этим описанием именно своего отца? Все страньше и страньше[33], как говорится… Но не будем забегать вперед. Для начала давай посмотрим, как его родители реагируют на этого мнимого незваного гостя.

А: Ясно. А твои родители когда-нибудь ее видели?

Д: Нет. Она прячется в стены, когда они приходят.

А: И такая здоровенная штука помещается в стены? А они не трескаются?

Д: Она типа тает. Как мороженое. Выглядит просто как стена.

– Так что его родители не признают существования этой твари, – заключил доктор А. – А теперь: по какой причине это может быть? Если ты следишь за ходом моих мыслей, то я бы сказал, что причина со стороны отца не видеть это чудище совершенно очевидна. Но со стороны матери? Наверное, она просто отказывалась признавать то, чем занимался отец Джо, даже стоя рядом с ним прямо возле кровати. Джо, конечно, не мог сознавать, что его мать находится в стадии отрицания[34], так что единственным логическим заключением для него могло явиться лишь то, что его отец каким-то хитрым манером заставил мать думать, будто он, его отец, является просто частью стены. Это вполне подходит. Но это все цветочки – ягодки еще впереди.