Верховный мастер кипел от злости. Его глаза сулили предателям самые ужасные мучения, но руки у него все еще были связаны.

– Плеяда никогда вам этого не простит! – процедил он, чтобы сохранить хоть видимость достоинства.

– Очень сомневаюсь, – холодно ответил Гидеон. – МЫ – Плеяда.

– Серьезно?! – воскликнул Райан и состроил при этом мину как у обиженного ребенка. – Вампиры? Вы сражались с вампирами, а меня там не было?!

– У тебя еще будет такой шанс, мой горячий плюшевый медвежонок, – заметил Викториус, пускай в его голосе и не доставало привычной шаловливости. Судя по всему, ситуация с мамой очень сильно его расстроила. Необходимость оставить ее в лицее лишь все осложняла. У меня настроение было таким же, однако у нас двоих оставалось немного вариантов – разве что мы хотели бы подвергнуть опасности еще больше людей или рискнуть оказаться запертыми в подвалах Грэма.

– Что дальше? – спросила я присутствующих. Целый атриум поместья на Мальте был заполнен охотниками, а дворецкий Бела балансировал на грани сердечного приступа, пытаясь все организовать.

– А дальше, – с новым рвением отозвался Гидеон, – мы найдем способ, как остановить Мару.

Бел хмыкнул.

– Каким бы вдохновляющим я ни находил выступление твоей сестренки, свой дом точно больше не дам сделать штабом вашей маленькой повстанческой Плеяды.

На этих словах Оскар вздохнул так облегченно и не «по-оскаровски», что в его сторону обернулась почти половина народа. Другая половина злобно смотрела на Бела.

Только Лиззи нахмурила брови и подошла к блондину.

– Чего ты хочешь?

Теперь я удивлялась ей еще сильнее. За своих она, конечно, всегда сражалась как львица, но сейчас стала предводителем. Несмотря на это, я прекрасно знала, почему Бел отказывал нам в убежище. Где бы ни обосновались мы вместе с новой Плеядой, за нами по пятам будут следовать война и смерть. Он просто защищал своих людей, и после всего, что случилось с Пиппо, я не могла его в этом винить.

– Ого, – ответил моей подружке Белиал, – я заключаю сделку с самой Жанной д’Арк[6]? – Праймус довольно сверкнул глазами в ее сторону. – Как насчет твоей души? Я питаю слабость к сделкам с трагическими героинями. – Взгляд его бирюзовых глаз устремился ко мне, и хотя я тоже мрачно воззрилась на него, это не стерло улыбку из рекламы зубной пасты.

– Сделки не понадобится! – заговорил Люциан. – Я знаю, где нам разместиться.

– Ах, и где же? – полюбопытствовал Бел. – Хочешь пригласить их в Патрию?

Тяжело сглотнув, я повернулась к Люциану в надежде, что у него имелся план получше. Бывшая столица праймусов связана с ним, а соответственно, так же нестабильна, как и его душевное состояние. Свою собственную жизнь я доверила бы ему без промедления, но не жизни десятков охотников, которые не значили для него ровным счетом ничего.

Зеленые глаза нашли мои. В них застыли печаль и боль. Люциан прочел мои мысли и теперь стыдился за свои слабости.

– Патрия – неподходящее место для людей, – тихо сказал он, соглашаясь со мной. – Нет, мы отправимся в Бретань.

Элиас шокированно поднял голову, пока Константин застонал, а Алексиан энергично замотал головой.

– Забудь! Ты что, еще недостаточно унизил нашу семью?

– И близко нет! – пробормотал Люциан.

Прежде чем я задала вопрос, звонкий смех Бела эхом отразился от стен атриума.

– О, это будет лучший день в моей жизни!

– О чем он? – не понял Райан. Он с подозрительным видом скрестил татуированные руки, а потом кивнул в сторону Алексиана и Константина. – И что это вообще за пародия на Тора[7] и Снегга-младшего[8]?

Сравнение получилось дико забавным и подходило тоже идеально, вот только сейчас я слишком нервничала, чтобы над ним посмеяться. Для этого выражение лица Люциана было слишком суровым, а взгляд Элиаса – слишком напряженным. Кажется, братья Анку продолжили разговор телепатически, а Бел с широченной улыбкой и максимальным интересом их подслушивал.

– Хватит, – ни с того ни с сего рявкнул брахион. Позвоночник у меня ломило от его энергии. Несколько охотников даже схватились за оружие. Но Люциан не обратил на это внимания. Он схватил меня за руку и потащил за собой к портальной комнате Белиала. Через тактильный контакт я вдруг опять ощутила его эмоции со всей интенсивностью. Разозлен и в то же время бесконечно разочарован.

«Если посвятишь меня, я с удовольствием пну твоих братьев или Бела по самому дорогому», – сообщила ему я. А в ответ услышала лишь вздох. Затем его гнев поутих.

«Это сложно…»

Бел обогнал нас и распахнул дверь портальной комнаты с шутливым поклоном.

«Люциан пригласил всех нас в родовое гнездо своей семьи. Туда, где спрятался его отец».

Удивленная, я наморщила лоб. До сих пор мне было как-то неудобно спрашивать, что произошло с Немидесом. Почему-то я считала, что он не пережил бойню, учиненную Люцианом в Патрии.

– Я не монстр, – прошептал Люциан, не глядя на меня.

Господи, я и не собиралась говорить ничего такого. В этом чтении мыслей реально мало плюсов. Недаром мне всегда приходилось по второму разу обдумывать то, что приходило в голову, прежде чем сформулировать мнение или кому-то что-то сказать.

«И это сейчас не значит, что я хочу закрыть от тебя свои мысли!» – быстро пояснила я, чтобы снова не задеть его за живое.

Люциан подтолкнул меня к порталу и обвил рукой мою талию. Машинально я прижалась к его груди, наслаждаясь близостью, которая в настоящий момент, похоже, не причиняла ему сильной боли.

«А возможно, тебе стоило бы, малышка».

Что? Почему? Да, мне хотелось, чтобы мои мысли принадлежали мне одной! Но почему это предлагал Люциан? Разве в нормальном варианте он не должен пытаться сохранить доступ к моему подсознанию, а я – быть той, кто этому противится? И тогда мы бы поругались, и я бы сказала, что люблю его, но хочу сохранить свою независимость. А он бы сначала взбесился и обиделся, а когда-нибудь потом скрепя сердце смирился бы.