– Вот, смотри. Это моя дочь. У неё моё лицо, мои волосы, моя стать, моя порода… А это… это…

Мира и вправду была невероятно похожа на отца и обещала стать настоящей красавицей. Арина очень любила её. Но теперь ей стало жалко, мучительно, нестерпимо обидно за младшую дочку, только что родившуюся и никому ничего плохого не сделавшую. Она с трудом села и тоже прошипела прямо в перекошенное лицо наклонившегося к ней мужа:

– А это моя дочь. Моя копия. У неё моё лицо, мои волосы, моя стать. Ты сам выбрал меня. Тебе для красивой убедительной картинки была нужна типично русская жена, и ты её получил. Я не напрашивалась. Ни девять лет назад, ни тем более теперь. Любила, но не напрашивалась. Ты сам зачем-то после стольких лет сам пришёл ко мне, хотя к твоим услугам все женщины поселения. Наверное, захотел ещё одного ребёнка от меня. Зачем? Не знаю. Это известно только тебе. Ты со мной своими соображениями не делился. Так вот он, этот ребёнок, наш с тобой общий ребёнок, перед тобой. Это чудесная девочка. Да, она, может быть, не такая породистая, как ты, и не такая красивая, как Мира. Но в ней столько же твоей крови, как и в старшей. Она тоже человек. И очень симпатичный человек… а то, что не похожа на тебя… Так это ты что-то недоработал.

Венцеслав снова стал красно-пятнистым, словно леопард кисти художника с нарушением цветовосприятия, помолчал пару секунд и процедил сквозь зубы:

– Назовёшь её Мартынией. И на меня её не записывай, – и ушёл, закрыв, наконец, дверь. Вернее, изо всех сил хлопнув ей.

– Ну, Мартиной так Мартиной, – весело подмигнула окаменевшей от ужаса старшей дочери Арина. Та робко улыбнулась. Арина протянула руку и погладила девочку по рыжим волосам. Мира была невероятно похожа на давно уже ставшего ненавистным мужчину, но это не мешало матери любить её…

Больше Венцеслав к Арине не приходил, младшей дочкой не интересовался, но и Миру не забрал. То ли всё же не нужна она ему была, то ли руки не дошли. Только так его жена могла объяснить себе то, что старшую дочь оставили ей. В добрую волю Венцеслава Арина уже давно не верила. Но, так или иначе, а обе дочери постоянно находились при ней.

Младшая дочь стала Мартой Станиславовной, отчество она получила в честь дедушки. И они зажили дальше уже втроём: Арина и её дочери. А больше им никто и не нужен был.

С того дня Венцеслав больше к ней ни разу не приходил. Члены Братства, прознавшие про охлаждение Венцеслава к жене, стали сторониться её, точно она могла заразить их своей отверженностью. Сама же Арина от этого не только не страдала, но и – впервые за десять лет – почувствовала себя почти свободной. За ней перестали следить и тут же доносить о каждом её шаге Венцеславу. Она теперь могла иногда без сопровождающих выходить за пределы поселения и гулять по лесу с детьми или даже, если удавалось уговорить одну из женщин приглядеть за девочками, в одиночестве. Именно это обстоятельство и сделало возможной её встречу с отцом Серафимом. Встречу, снова изменившую её жизнь. Именно благодаря этому знакомству Арина поняла, что должна спасти себя и дочек. Правда, не сразу придумала, как именно. Но это было уже техническим вопросом, который ей предстояло решить. А принимать смелые решения и брать на себя ответственность за них она никогда не боялась.

Они с Мирой приехали на дачу глубокой ночью. Константин предлагал девочке до утра отдохнуть в его съёмной квартире, пока он съездит и предупредит Арину, а потом уж мчаться к матери и сестре, но та и слышать ни о каком отдыхе не хотела и рвалась домой. К счастью, улетая в командировку, машину он оставил на стоянке аэропорта. И теперь не было необходимости связываться с такси. Они с Мирой быстро вышли из здания аэровокзала и через пару минут уже выезжали на дорогу.

Подумав, Константин всё же решил заехать на минуту к себе. На свой двадцать пятый этаж в новом доме он поднялся один и вскоре вышел из подъезда с длинным предметом в чёрном чехле в руках.

– А что это, Константин Дмитриевич? – полюбопытствовала Мира.

– Много будешь знать – скоро состаришься, – неоригинально отшутился Соколан и аккуратно положил свою ношу на заднее сиденье.

– Да я и так знаю. Это у вас какое-то оружие. Судя по всему, карабин. Возможно, «Сайга». Отличный ствол, – обиженно пожала плечами невероятная девчонка и отвернулась к окну.

– Нормально, – не сдержал изумления Константин, – и откуда у нас такие познания?

– Много будете знать – скоро состаритесь, – проявила вредность Мира.

– Я вообще-то и естественным образом довольно скоро состарюсь, – усмехнулся Константин. – Во всяком случае, уж точно раньше тебя.

– Тем более не стоит ускорять процесс, – фыркнула маленькая язва и демонстративно уставилась на проплывавшие мимо городские пейзажи.

– Спасибо за заботу, – рассмеялся Константин. Ему с этой языкастой девчонкой было на удивление легко и весело. Ссориться с ней он не захотел и поэтому просто сделал музыку громче. Но и тут Мира в очередной раз удивила его, да так, что он на пару мгновений забыл про дорогу и уставился на неё, едва не открыв рот. Услышав голос его тёзки Константина Кинчева, она принялась негромко подпевать:

– «Завтра может быть поздно, ты ещё не разучился любить. Завтра может быть поздно жить…»

Песня была старая, малоизвестная, даже не каждый алисоман, фанат группы «Алиса», мог похвастать тем, что знает её. А тут простая четырнадцатилетняя девчонка явно слышит не в первый раз и подпевает с чувством. Уловив изумление Константина, Мира милостиво соизволила пояснить:

– У меня мама обожает «Алису» со школы, на концерты их даже ходила раньше. Вот я на их песнях и выросла, она мне частенько пела. А вы что, тоже алисоман?

– Ну да.

– Давайте угадаю, кого ещё из русских рокеров любите? – предложила Мира.

– Давай, – с удовольствием согласился Константин на игру, ожидая, что девочка ошибётся. Но она, будто и не сомневаясь в своей прозорливости, принялась загибать пальцы:

– Я думаю, что ещё «Кино» и «Крематорий». Верно?

– Верно, – в изумлении покачал головой Константин. Потом постарался вспомнить, не валяются ли у него в бардачке диски этих групп. Тогда догадливость Миры объяснялась бы элементарно: пока он ходил за оружием, девочка могла от скуки порыться в бардачке. Но нет. Больше никаких дисков в машине не было. Константин лишь недавно купил себе этот «Ленд Крузер» и ещё не успел его полностью обжить. Только обожаемую «Алису» притащил буквально в первый день. А «Кино» с «Крематорием» пока оставались дома. Сегодня как раз хотел взять, да забыл.

Тем временем Мира словно решила его добить. Немного помолчав, словно давая ему возможность переварить услышанное, она тихо добавила:

– А вот «Аквариум» и БГ, Бориса Гребенщикова, в смысле, я думаю, вы не любите.

– Не люблю.

Девочка удовлетворённо кивнула, снова помолчала, а потом добавила: