— Он остановился у нее в доме — а ведь там всего одна спальня — на неопределенный срок, — проговорил Росс отрывисто, угрюмо глядя на Холли. — На нем был ее халат. И он мне недвусмысленно намекнул, что у них особенные отношения. Что я должен был сделать в такой ситуации?

— Но ты же сказал, что у него сломана нога, — возразила Холли, с удивлением вдруг обнаружив, что ей почти жалко Росса. — Мой папа несколько лет назад катался на лыжах и сломал ногу, так доктор сказал, что ему нельзя… ну, понимаешь… пока у него гипс. Мама очень испугалась. Так что не может быть, чтобы этот Доминик занимался чем-то уж очень особенным.

— Чушь, — раздраженно буркнул Росс. — Когда мне было девятнадцать, я тоже сломал ногу, и это мне не мешало.

— Ну, ну, успокойся. — Холли похлопала его по руке, но Росс, который не привык, чтобы его успокаивали, глянул на нее сурово и отдернул руку.

— Она — бесчестная стерва. Не могу поверить, что она так себя ведет.

— Я с ней поговорю. Не волнуйся. — Холли, чтобы хоть как-то утешить, улыбнулась Россу, легко простив ему грубость, так как подавленное состояние шефа дало ей возможность немедленно отправиться к Тессе и лично познакомиться с этой «наглой рожей». — Я узнаю, что там на самом деле происходит.

…………………………………………..

— Он в ванной, — отрапортовала Тесса, прежде чем Холли успела открыть рот. — Ой, да не смотри так удивленно. Я просто догадалась, что случилось. В вашем отеле без сплетен не обходится.

— Тесса, — спросила Холли, с мольбой глядя на подругу, — это правда? Вы действительно горячо любите друг друга, как считает Росс? Кстати, он просто рвет и мечет.

— Может, это пойдет ему на пользу. — Тесса снова подошла к мольберту, который стоял посреди комнаты. — А насчет любви, — бросила она через плечо, — конечно нет. Доминик опять выкидывает свои фокусы, выдумывает всякие глупые истории для собственного развлечения, и я еще не решила, наорать на него или смеяться. Поэтому он и предпочел удалиться в ванную.

— Интересно, — проговорила Холли. — Как ты думаешь, он любит, чтобы ему терли спинку?

— Насколько я знаю Доминика, он предпочтет, чтобы ты потерла его спереди. Холли, даже не думай об этом. Ради бога, у тебя такой взгляд, но ведь ты, кажется, влюблена в этого придурка Макса.

— Влюблена, — ответила Холли. — Но он на днях очень грубо отозвался о моем новом наряде, так что я решила попробовать поменять план. Немного ревности никогда не помешает. По крайней мере, — она подмигнула, — тебе это, кажется, не повредило.

— Игры, — сказала Тесса, пренебрежительно махнув рукой. — Все это притворство… Терпеть этого не могу. Все это бессмысленно. И почему люди не могут быть честными друг с другом?

— Меньше удовольствия.

— Меньше сложностей. Хочешь посмотреть, что Доминик наделал с картиной? Россу он сказал, что это я нарисовала. Доминик не может не врать.

— Это правда он нарисовал? — Холли принялась разглядывать проникнутое злой насмешкой изображение Макса и еще больше оживилась. — Невероятно. — В душе она уже вся изнывала от нетерпения. Дерзкий, экстравагантный Доминик с каждой минутой нравился ей все больше.

…………………………………………..

«Странная вещь химия», — думал Доминик десять минут спустя. Из-за нее у него было столько неприятностей с противоположным полом, что он даже сам не верил, что это возможно. Хотя поначалу обычно бывало приятно.

«А сейчас, — решил он, — вероятно, происходит отдача. Антихимия». Или, может быть, это химия льва, встретившего гиену.

Короче говоря, Холли Кинг он терпеть не мог.

Каждая мелочь ее внешности, ее голос и ее характер просто неимоверно его раздражали. Никогда в жизни он ни к кому не испытывал такой неприязни. «Если бы на этой планете были только я и это чудовище, — думал Доминик, содрогаясь от отвращения, — то я бы точно умер девственником».

Стараясь говорить как можно меньше и жалея, что не может уйти куда-нибудь надолго погулять, Доминик сидел, развалясь в единственном кресле и положив ногу в гипсе на столик, угрюмо разглядывал дырки, протершиеся в единственной штанине старых джинсов.

Но забыть о том, что Холли находится здесь, было просто невозможно. Сквозь привычный запах масляных красок Тессы пробивалась липкая вонь духов. Явно дорогой наряд Холли был просто воплотившимся наяву ночным кошмаром — Доминик никогда не был поклонником Кандинского[15] и не считал, что его работы становятся лучше, когда их переносят на шелковые покрывала из ткани джерсе́. Макияж тоже был грубым — он, наверное, в темноте светился — и голос Холли, хорошо поставленный и уверенный, был слишком громким для этого помещения.

Холли принадлежала к тому типу женщин, которым он за неимоверную цену продавал свои скульптуры, и это был исключительно бизнес. У него никогда не было нужды близко сходиться с ними. И сейчас Доминик понял, как мудро он поступал, что по своей воле не делал этого.

— С удовольствием, — говорила Тесса, зажав в зубах кисточку, отчего голос у нее был как у плохого чревовещателя. Она посмотрела на Доминика, который не обращал на нее внимания, и добавила:

— Ведь правда?

— Что с удовольствием?

— Холли пригласила нас сегодня к себе на ужин. Тебе понравится — она превосходно готовит.

— Нет, — заявил Доминик прямо. — Извини, но не могу.

— Это почему же? — взвыла глубоко оскорбленная Холли. Она тут старается изо всех сил, предлагает угостить их китайскими блюдами, которые готовить надо несколько часов, а этот невозможно грубый красавец даже не сподобится придумать правдоподобную причину для отказа.

— Потому что не хочу. — Эгоист от рождения, Доминик никогда не трудился придумывать предлоги. — Лучше останусь здесь. Можно? — прибавил он с нескрываемым сарказмом.

— Не только можно, — быстро перебила его Тесса, вытерла кисти тряпкой и швырнула их Доминику на колени, — а нужно. Ты, эгоистичная свинья, можешь оставаться здесь. Промой кисти и держи свои руки подальше от моих картин. Я на весь вечер ухожу к Холли. И, надеюсь, ты один скверно проведешь время.

Желтые лампы мягко освещали бассейн и тропические растения, выгодно подчеркивая загорелое тело Антонии и создавая атмосферу декаданса, которая соответствовала ее настроению.

Откинув волосы с лица назад и пригладив их руками, Антония одним движением выбралась из бассейна, посмотрела на часы и увидела, что уже почти десять. Если Росс собирается вечером плавать, — что он делал по вечерам довольно часто, — то будет здесь с минуты на минуту, а она ведь не виделась с ним уже несколько недель.