Вот в чем суть дела. Цель всего — это «прославление» детей Божьих, которая, как мы видели, позволяет им управлять творением, давая ему искупление. Но путь к этой цели — это путь свободы детей Божьих. Здесь Павел сознательно указывает на историю Исхода, на те времена, когда Израиль — «сын и первенец Божий» — был избавлен из рабства и когда сам Бог повел его через пустыню к обещанному «наследию».

И во время этого путешествия народ израильский иногда сталкивался с искушением вернуться в Египет, в дом рабства. Но израильтянам нужно было преодолевать это искушение. И они проделали путь в Землю обетованную, куда их вел сам Бог.

То же самое относится к народу Мессии, который стал его сонаследником. Бог обещал Мессии, что его наследием станет весь мир (Пс 2:8 — еще одно место Писания, драгоценное для Павла). И теперь это «наследие» — весь мир — Мессия разделит со всеми своими людьми. Именно об этом говорят стихи 18–30 главы 8 Послания к Римлянам. Но они призваны стать свободными людьми, распространяющими свободу вокруг себя, а потому им нужно научиться жить как свободный народ Божий, отказавшись от рабских привычек — да, рабство связано не только с физическим состоянием, но и с привычками ума — и научившись искусству ответственной свободной жизни. Можно сказать о том же другими словами: если эти люди возьмут на себя ответственность за освобождение всего творения, они должны предвосхищать это будущее, приняв на себя ответственность в нынешнее время за освобождение той части творения, которая в наибольшей степени им подвластна — а именно, своих собственных тел.

Обратите внимание на то, как Павел незаметно меняет слова. Для него «плоть» всегда имеет негативный оттенок, указывая либо на подверженность нынешней природы распаду и тлению, либо на бунт человека против Бога, а иногда на то и другое вместе. Следовательно, жить «по плоти» — это жить в состоянии бунта, что естественным образом влечет за собой смерть (не как случайное наказание, но как логичное завершение соответствующего образа жизни). Но Бог намерен избавить «тело» от смерти, о чем говорится в 8:11 («Если же Дух Того, Кто воздвиг Иисуса из мёртвых, живет в вас, то Воздвигший из мёртвых Христа Иисуса оживотворит и смертные тела ваши Духом Своим, живущим в вас»). Чтобы это произошло, дела «тела», на которые его естественным образом склоняет «плоть» — другими словами, дела, порожденные рабским бунтом против освобождающего Бога, — должны быть умерщвлены. И похоже, именно это происходит, когда христиане страдают вместе со страдающим Мессией.

Таким образом, telos, «цель», сводящуюся к нашему «прославлению» над всем творением, мы предчувствуем сегодня, когда оставляем рабские привычки ума, сердца и тела и заменяем их привычками свободных людей — и эти новые привычки позволяют нам и участвовать в Божьей свободе, и нести эту свободу миру. Примерно так Павел понимает смысл святости или освящения — обучения в настоящем тем привычкам, которые предвосхищают окончательное будущее. Но мы можем предчувствовать это освободительное владычество обновленного человечества над Божьим миром также и через молитву.

Все творение, говорит Павел, стонет и мучается родовыми муками, ожидая рождения нового творения из утробы старого (8:22). И мы сами, живущие в творении, стонем, ожидая «усыновления, искупления тела нашего» (8:23). Но именно теперь, когда мы жаждем почувствовать грядущее «прославление», Дух также действует в нас, стеная «воздыханиями неизреченными», и это дает нам возможность, хотя мы и не знаем, о чем нам нужно молиться, участвовать в ходатайстве за весь мир (8:26–27). Это по своей сути священническое призвание, когда мы предстоим перед Богом, держа в сердцах все творение, здесь соединяется с царственным владычеством как один из важнейших аспектов последнего. Этот отрывок дает нам самое странное, но и самое мощное во всем Новом Завете свидетельство о христианском понимании молитвы: нечленораздельные стоны, которые мучительнее всего передают боль мира, возносимые, благодаря участию Духа, к самому Богу Творцу. В настоящее время — это важнейшая часть призвания человека. Усвоение этого языка — вторая ключевая привычка, которая прокладывает путь к конечной цели — к призванию «царственного священства».

Иными словами, мы сегодня предчувствуем грядущую славу не в господстве над творением, когда мы воображаем себе, что уже стали его хозяевами и вольны насиловать его и подчинять своей воле. Скорее, это происходит в смиренной, по образу Христа и направляемой Духом молитве, такой молитве, в которой любовь Божья изливается в наши сердца Святым Духом (5:5), что дает нам чудную и почти невероятную надежду, которая одновременно прочна и непоколебима (5:1–5; 8:28–30). Так, в середине величайшей главы своего величайшего послания Павел говорит о том, как мы сегодня можем предвосхищать будущую надежду. Вот на чем основана добродетель. Надежда состоит в том, что все те, кто «во Христе» и в ком обитает Дух, в будущем воцарятся во славе над всем творением, снова взявшись за ту задачу, которую Бог доверил человеку в главе 1 Книги Бытия и псалме 8, и став участниками наследия и завершительного освободительного труда Мессии, о чем говорит псалом 2. И эту цель, telos, мы должны предвосхищать уже ныне, сформировав у себя привычки святости и молитвы.

Если Павел именно так понимает грядущее «царствование» и его странное предвосхищение в настоящем, то мы увидим, что рядом с этим в его посланиях постоянно говорится о Духе, который «обитает» в сердцах и жизни верных, вдохновляя их на те же самые святость и молитву, те же любовь и надежду. Но тема «обитания» Духа (см. Рим 8:5–11, Еф 3:17) в представлениях Павла неразрывно связана с церковью, народом Христа как «новым Храмом» — об этом говорится в 1 Кор 3:10–17, 6:19–20 и Еф 2:11–22. Как раньше Бог Израилев «обитал» в старом Храме (или в его предшественнице — скинии в пустыне), ведя свой народ из Египта к Земле обетованной, так теперь Дух этого Бога обитает в Его народе и ведет его из прежнего рабства к грядущей окончательной свободе. Таким образом, этот Дух делает Божий народ общиной священников, которые воздают ему поклонение от лица творения, и тот же Дух делает Божий народ правителями, которые вносят в мир Божий мудрый и целительный порядок.

И как мы увидим, без Духа формировать добродетели невозможно. Первые христиане отнюдь не думали, что могут, полагаясь лишь на собственные силы, справиться с этой задачей. И здесь проходит одна важнейшая разделительная линия по всем дискуссиям о добродетели. Добродетельный муж, по мнению Аристотеля, должен был гордиться характером, который он в себе сформировал, тогда как классические христианские представления на эту тему выражают слова Павла: «Не я, впрочем, а благодать Божия, которая со мною» (1 Кор 15:10).

Три следующих новозаветных текста восполнят картину будущего, задуманного Богом, и того, как его можно предвосхищать в настоящем. Во–первых, мы снова обратимся к одному отрывку из посланий Павла, который, как я полагаю, настолько не вписывается в ожидания большинства современных читателей, что они молча проходят мимо него и быстро о нем забывают: