— Люди уже начали забывать, — сказала Янна-Берта. — Вот почему я не ношу парик.

Альмут провела рукой по её голове.

Хельга собиралась постелить на тахте в гостиной, но Альмут предпочла переночевать у Янны-Берты. Они вместе перетащили матрас в комнату Янны-Берты и положили его на пол. Янна-Берта предложила Альмут свою кровать, но та поблагодарила и улеглась на матрасе. Янна-Берта задула свечу.

— Ты спишь? — спросила Альмут через некоторое время.

— Нет.

— Есть одна вещь… Не знаю, надо ли мне тебе о ней рассказывать… — Альмут запнулась.

— Расскажи, — попросила Янна-Берта.

— Только скажи, когда мне остановиться, — предупредила Альмут и начала: — Сразу после аварии, через час-два, они оцепили зону № 1. Полицейские и военные в защитной одежде. Они потребовали, чтобы все люди в этой зоне направились в свои подвалы. То есть — по всем, кто хотел бежать, стреляли. Из автоматов.

Янна-Берта вспомнила рассказ Айше.

— Думаешь, это правда?

— Да, — ответила Альмут. — Они пытались это скрыть. Но такое скрыть невозможно.

— А почему…

— То есть жители зоны № 1 получили такую дозу, что были опасны для окружающих. И у них всё равно не было шансов выжить. Они бы сдохли медленной и мучительной смертью.

После долгой паузы Янна-Берта спросила:

— А как же полицейские и солдаты, разве они смогли бы…

— Люди на всё способны, — ответила Альмут.

Повисла пауза.

Потом Янна-Берта спросила:

— Думаешь, папа тоже был среди тех, кто не имел шанса выбраться?

— Не знаю, — ответила Альмут.

Янна-Берта заплакала.

— Мне так не хочется здесь оставаться, — взмолилась она. — Возьми меня с собой в Висбаден, пожалуйста!

— Я бы с радостью, ты же знаешь, — сказала Альмут. — Но в нашем подвале попросту нет места. Попытайся здесь как-нибудь потерпеть, пока мы не найдём новое пристанище. И знаешь что, если больше терпеть не сможешь, приезжай несмотря ни на что.

На следующее утро знакомый заехал за Альмут на машине. Прощаясь, Янна-Берта боролась со слезами. Она видела всё как сквозь туманную пелену.

— Выше голову! — услышала она голос Альмут, и машина скрылась за поворотом.

Девочка ещё долго не двигалась с места. Когда она вернулась в квартиру, Хельга на кухне резала лук. Она удивлённо подняла глаза на Янну-Берту. В них стояли слёзы.

— Я уж подумала, — сказала Хельга, — ты с ней уехала.

Теперь почти каждый день Янна-Берта, проводила с Эльмаром. Вообще-то она его недолюбливала. Ещё в прежние времена старалась пореже с ним пересекаться, хотя порой и восхищалась им. Сейчас общаться с Эльмаром стало ещё труднее. Он произносил бесконечные монологи и видел всё исключительно в мрачном свете. Если его кто-нибудь раздражал, он становился агрессивным. Но раз уж ей не хотелось общаться с Хельгой и Фримелями — кто же ещё оставался?

Чаще всего они встречались перед школьным зданием, так как он жил в противоположной от неё стороне. Почти всегда он приходил раньше, чем она. В хорошую погоду они забредали в ближайший парк. Зелёные островки Гамбурга отдалённо напоминали ей Шлиц.

— Зелень, — презрительно хмыкал Эльмар. — Где ты нашла зелень в этой бетонной пустыне?

— С кем ты разговариваешь, когда бываешь дома? — спросила она его однажды.

— Ты имеешь в виду моих родственников? Ни с кем. Отец не в себе — погружён в свои раздумья, а остальных ничего не интересует. Во всяком случае, то, что для меня важно.

Янна-Берта кивнула.

Однажды Эльмар встретил её выкриком:

— Янна-Берта, мы станем нищими!

— Кто «мы», — спросила она в недоумении. — Ты и твои родители?

— Я обо всех нас говорю, — сказал он резко. — Графенрайнфельд нас разорит. Бесчисленные бездомные, безработные и больные! Которые ничего не дают. Только сами нуждаются. И сельское хозяйство в любом случае рухнуло. Транспорт наполовину парализован. Промышленность разваливается…

— Ты где-нибудь видишь следы нищеты? — удивилась Янна-Берта. — Лично я — нет.

Эльмар с возмущением уставился на неё.

— Если ты откроешь глаза, то увидишь её повсюду! Продажи, распродажи! Разве ты не замечаешь повсюду щитов с объявлениями «Продаётся»? А множество газетных объявлений «Скидки в силу особых обстоятельств»? Ты слепая? И газет не читаешь?

Янна-Берта защищалась. В Гамбурге ей всё было внове. Вот в родном Шлице она бы на такие вывески обратила внимание. А что касается газет, страницы с объявлениями она вообще никогда не читала.

— А надо бы! — воскликнул Эльмар. — Люди распродают свою жизнь! Люди ничего не могут получить за то, что имеют, — не важно, фабрика это или шуба. Супермаркеты, магазины, жилые дома — всё идёт за бесценок. Одна принудительная распродажа за другой!

О подобных вещах Янна-Берта ничего не знала. Эльмар возмущался, что она даже теленовости не смотрит. Янна-Берта лишь вздыхала. Фримели почти всегда сидели у телевизора, а встречаться с ними лишний раз не хотелось.

— Кто не получает информацию, того вытесняют, — заключил Эльмар.

— Тогда откуда бы у меня взялось время с тобой разгуливать? — огрызнулась она.

Однажды Эльмар заговорил о своих родственниках.

— То, что они всё потеряли, для них не самое страшное, — сказал он, — хотя им приходится очень непросто: чем выше влезешь, тем ниже падать. Куда хуже страх, в котором они теперь живут: страх перед беспорядками, страх перед обанкротившимися должниками, страх перед отдалёнными последствиями. Тетя Хеди потеряла сон, а дядя Курт только и знает, что на всех орать. Мы немцы, мы стойкие, когда до дела доходит, мы способны творить чудеса, экономические чудеса! Но для этого нам необходимо видеть свет в конце тоннеля.

Прежде, в Фульде, одноклассники перемигивались за его спиной, когда он так увлекался. Сейчас его речь была ещё возбуждённее, ещё неистовее. Янна-Берта слушала его как заворожённая. В своём ли он уме? Может, и нет. Хотя местами проглядывал былой блеск лучшего ученика. Он способен был быстро оценить ситуацию в целом, добраться до сути проблем. Но того, что восхищало в нём раньше, он уже не мог: находить решения. Ей казалось, что из-за этого он больше всего и страдает.

— Решения? — ответил он, когда она спросила. — Лично я никаких не вижу. Ни для себя, ни для кого другого.

Он остановился и посмотрел на неё:

— Я хотел стать врачом, — произнёс он.

— А я хотела иметь детей, — сказала Янна-Берта.

Постепенно напор его речей угасал. Чем ближе был конец учебного года, тем молчаливее становился Эльмар. Они продолжали встречаться, но теперь он лишь безмолвно плёлся рядом с Янной-Бертой. А ей так не хватало его монологов. Она начала смотреть новости и читать объявления.