Когда-нибудь, в один из счастливых дней, Луис Зено закончит книгу, которая сделает его богатым и навсегда освободит от писания всякой дряни для бульварных газет и от общения со всякими подонка ми, такими, как этот вонючий Эйб Креддок. Он сделал все необходимые наброски в своих апартаментах в Восточном Голливуде. И теперь ему нужен месяц времени, чтобы завершить работу и опубликовать книгу

А пока он продолжал писать о матерях, которые засовывали своих детей в микроволновые печи, о сельских девушках, вступающих в контакт с пришельцами из Космоса, и о типах подобных Эйбу Креддоку и его мнимом оборотне. Интересно посмотреть, как Креддок будет получать воображаемую тысячу долларов, которые Зено пообещал ему. Писатель прошел по единственной в хижине комнате туда, где на согнутом гвозде висела его куртка.

— Купи побольше пива, — посоветовал Креддок. — А когда ты вернешься, мы продолжим, и я расскажу, как голыми руками схватил волка, когда увидел, что он сделал с Кели. Я могу еще и не то рассказать. У меня в запасе много историй.

— Хорошо, Эйб. Но пока достаточно одной. Я буду задавать вопросы, а ты расскажешь о том, что произошло, своими словами. Я профессионал и знаю, как сделать лучше.

— Кто спорит, — хитро улыбнулся Эйб. — Но ведь без меня у тебя ничего не выйдет. Разве не так?

"Черт бы тебя побрал, вонючий подонок", — подумал Луис Зено. Но вслух он произнес:

— Да, конечно, это так, Эйб. Без тебя я остался бы безработным.

— Ладно, Лу, не беспокойся, дружище. Мы с тобой на этом загребем кучу денег.

Зено надел куртку и вышел за дверь.

А в это время у хижины кто-то стоял и смотрел в грязное окно. Если бы Зено и Креддок могли, то увидели следящие за ними глаза. Глаза, которые постепенно меняли цвет, пока не загорелись диким зеленым огнем.

Дерек видел, как из хижины вышел городской человек и пошел по тропинке к поляне, где стоял маленький оранжевый автомобиль. Вскоре послышался шум мотора, и он уехал. Дерек снова посмотрел в окно на охотника-убийцу. Затаившаяся внутри него ненависть вспыхнула огнем. Дерек отошел в сторону от хижины и предусмотрительно скинул одежду, чтобы не разорвать ее, когда начнутся изменения.

Эйб Креддок сунул за щеку плитку ароматного табака и с наслаждением стал его жевать. Хорошо, что он отправил Зено за пивом. Глупый писака принесет все, что захочет Эйб, в надежде узнать о том, как он сражался с оборотнем. А Эйбу ничего не стоило рассказывать дальше и вновь повторять свою историю. И каждый раз в своих рассказах он выглядел все более отважным.

Эйб не сомневался, что может получить больше, чем тысячу долларов. Из этого дела он может выжать в два раза больше. Эти писатели платят хорошие деньги за подобные рассказы, и если Зено захочет использовать его имя, ему придется раскошелиться.

За дверью послышался шорох.

Эйб взглянул на часы. Зено не мог так быстро вернуться из магазина. А Эйб не хотел встречаться с другими журналистами, которые все еще крутились вокруг Пиньона, уж лучше сразу отправиться в Дерни.

За дверью снова послышался какой-то шум.

Может быть, этот чертов писатель забыл что-нибудь и поэтому вернулся? Нет, они договорились, что Зено постучит условным стуком, чтобы дать знать, что это он. Зено не хотел, чтобы кто-то еще, кроме него, разговаривал с Эйбом, пока не будет написан этот рассказ и его не получит редактор. Именно поэтому они и спрятались здесь, в этой хижине, куда давно никто не заглядывал.

Скрежет. Царапанье.

Может быть, Виттекер проговорился кому-нибудь, где они находятся. Но он не мог знать, зачем понадобилась городскому человеку его полуразвалившаяся хижина, и просто был рад получить десять долларов, которые Зено предложил за нее.

Удар.

За дверью кто-то был. Наверное, ничего не случится, если он тихонько посмотрит, кто там снаружи Зено сделал глазок в двери и закрыл его кусочком кожи на случай, если понадобится посмотреть незаметно, нет ли кого рядом с хижиной.

Эйб подошел к двери, вытащил кусочек кожи и прильнул глазом к отверстию. Ему хватило двух секунд, чтобы понять, что он смотрит прямо в чей-то глаз, горящий жутким зеленым пламенем.

Затем дверь вышибло, как от взрыва динамита.

Эйб отскочил назад, опрокинув стол вместе с пишущей машинкой Зено и споткнулся о пустые пивные банки, стоящие на полу. Существо, которое надвигалось на него, было вынуждено пригнуть голову, чтобы переступить через порог. Но даже внутри хижины его остроконечные волосатые уши задевали потолок. Эйб увидел ужасную морду с черной пастью. А зубы. Бог мой, зубы. Эйб Креддок сразу вспомнил, что сделали эти зубы с Кели Вейном, и все его героические выдумки растворились в жуткой действительности.

— Нет, нет, не надо, — закричал Эйб.

Но с таким же успехом он мог обращаться, например, к ветру.

Он уперся спиной в противоположную стену хижины и понял, что дальше отступать некуда. В ушах зазвенел его собственный крик.

Зверь остановился перед ним, его грудная клетка в два раза была шире, чем у Эйба. Сильные челюсти двигались вверх и вниз. Зверь, казалось, чувствовал бессилие человека перед ним.

Удар был нанесен быстрее, чем Эйб Креддок смог его заметить. Его взгляд был прикован к ужасным зубам, когда чудовище ударило передней лапой. Острые, как бритва, когти оставили четыре параллельных глубоких разреза.

Сначала Эйб не почувствовал ничего. Оглушенный, он смотрел вниз на разрезы сквозь футболку, джинсы, трусы и на жирное тело под ними. Затем появилась боль. И кровь.

Кровь сначала выступила, затем хлынула из него, заливая деревянный пол, на котором он стоял. Эйб сжался, пытаясь удержать свои внутренности. Но они вылезали из-под его рук подобно мокрым красным змеям.

Зверь позволил ему кричать, пока ноги не подкосились, и он упал в лужу своей крови и кишок. Эйб увидел приближающуюся к нему широко раскрытую пасть. Почувствовал, как челюсти сомкнулись на его голове. Услышал треск своего черепа…

Дерек свернулся в клубок на земле рядом со своей одеждой и собрал всю свою волю для того, чтобы вновь вызвать изменения. Переход из зверя обратно в человека не доставлял такой дикой радости, как это было, когда он становился волком. Вообще-то все должно происходить ночью, в полной тишине темноты, и изменения должны быть постепенными, с меньшим напряжением. А когда он форсировал и ускорял их, его тело менялось болезненно, и это было мучительно.

Однако теперь уже ничего не изменить. У Дерека была