– Вот именно – не так. Он ведет двойную игру в этом деле.

– Есть проверенная информация?

– Есть. По нашим данным Вяземский был в особняке Бжозовской этой ночью. Он проник туда тайно, будучи уверенным, что за ним никто не следит. По своим связям он попросил вневедомственную охрану отключить весь дом от сигнализации. Сторожа, как это бывает среди непрофессиональной и дешевой наемной силы, мирно спали. Внешнее наблюдение оперативных служб было снято по его распоряжению, под предлогом предоставления отдыха сотрудникам. Но он не учел того обстоятельства, что за усадьбой может быть установлено внешнее наблюдение ФСБ. Наши сотрудники сообщили о его проникновении на наблюдаемый объект.

– Этот факт как-то зафиксирован?

– Да. Велась съемка с использованием цифровых приборов ночного видения и тепловизоров. Благодаря технике мы не только установили проникновение Вяземского в дом, но и его передвижения внутри. Его интересовала только зал в районе того места, где было совершено убийство. Похоже, ночью он обследовал стену.

– К которой были повернуты стулья?

– Совершенно верно. Мы сегодня проследили за его передвижениями по усадьбе. Как и ночью, его не интересовало ничего, кроме зала и этой стены.

Повисла тишина. Саламатин дал время Петровичу переварить эту информацию. Тем, кому приходилось тянуть лямку в мужском сообществе, где в любой момент может заглянуть в лицо смерть, знают, как важен тот, кто по службе стоит над тобой. Он может иметь море достоинств и кучу недостатков, обладать сильными сторонами и слабостями, быть любим подчиненными и не очень, но предателем… Предателем он не имеет права быть никогда. Предатель опускает всех, кто за ним стоит. Из-за него могут погибнуть те, кто ему доверял. А может, взять Саламатина за грудки и встряхнуть хорошенечко за такие слова? Но нет, Саламатин тоже воин и охотник, он знает цену этим словам и, не проверив, говорить не будет.

– Вот почему Вяземский так активно интересуется делом: оперативные штабы, личные выезды на место преступления. Он может быть причастен к этим убийствам? – прервал паузу Петрович.

– Не знаю. Одно только понятно – в этом деле он имеет не служебный, а частный интерес. Наверху принято решение убрать его подальше от дела. Не ровен час, такую съемку сделаем не мы, а журналисты.

– Как убрать? Куда?

– На международный конгресс правоохранительных органов стран Латинской Америки.

– Как он туда попадет, и какое отношение Вяземский имеет к странам Латинской Америки?

– Прямое. Эти страны больны теми же болезнями, что и мы: коррупция, бандитизм. Ему будет, о чем поговорить с коллегами. А попадет он туда по приглашению. Конгрессы, выставки, симпозиумы проводятся по всему миру в бесчисленном количестве. Когда у людей возникает желание собраться в одном месте, чтобы обсудить какой-то вопрос, они начинают рассылать приглашения, преследуя несколько целей: чтобы поднять проблему на более высокий уровень и привлечь к ней внимание прессы, а также решить финансовую составляющую и окупить затраты мероприятия за счет приглашенных гостей. Так что вопросов куда поехать не бывает никогда. Средства уже найдены и выделены.

– Вдруг он откажется.

– В делегации будет такой «туз», попасть в кабинет к которому в обычных условиях Вяземский может только мечтать. Он у нас человек амбициозный, так что – не откажется.

Петрович оценил фразу «он у нас» – Саламатин разделил с ним эту ситуацию.

После услышанного в горло ничего не лезло. Петрович с трудом запихнул в себя свежий бифштекс. Если бы это было не угощение, он не стал бы себя так принуждать.

Бросив в тарелку смятую салфетку, Петрович поднялся из-за стола:

– Ну, так как, посмотрим, что же Вяземский искал на месте преступления?

– Посмотрим, – согласился Саламатин.

– Тогда поехали.

Войдя в зал, они сразу направились к стене, рядом с которой был убит Габриэль Каре.

– Стоп, – скомандовал Петрович. – Сначала расставим стулья, как они были расположены в день убийства. Помнишь? Оба стула были повернуты к стене. Один чуть развернут, второй смотрит ровно на стену. На одном сидит человек, который заинтересован только тем, что на стене, на другом человек, который заинтересован в реакции первого, и ему надо ее видеть.

– Что они рассматривали? Картину или что-то в этом роде?

Стена была отделана плиткой из гранита, которая крепилась, как чешуя – внахлест на последующий ряд.

– Интересно сделано, – прокомментировал Саламатин. – Только я не вижу, чтобы на стене было что-то, на что можно повесить, к примеру, ту же картину. Все поверхности гладкие, и стыки внахлест.

– В этом доме все интересно. Средства поиска показали, что он весь нашпигован железом так, как если бы вначале он был наземным бункером на случай атомной войны, а потом этот бункер переделали под жилой дом.

– То есть сканировать стены бесполезно.

– Бесполезно.

– Надо поговорить с нашими технарями, наверняка есть какой-нибудь способ понять, почему здесь все так устроено.

– Наверняка есть, и наверняка поймем.

Надо было ехать в управление. У Петровича «чесались руки» по предстоящему разговору с доставленными для допроса.

– У меня еще есть здесь кое-какие дела, а потом на работу. Хочу поговорить с пристрастием с обитателями этого странного дома.

– Созвонимся, – ответил Саламатин, протянув руку для прощания.

Петрович отправился искать Айбике. В помещения для прислуги было безлюдно, на кухне кто-то гремел посудой.

– Айбике, – окликнул Петрович с порога кухни девушку, пытавшуюся справиться с большим котлом.

– Да, Иннокентий Петрович.

– Где твой паспорт?

– Он вам нужен? – покраснев от испуга, спросила Айбике.

– Не переживай. Я попробую решить вопрос с твоей легализацией. Ну, так где он?

– У тети Груни.

– Зачем ты ее тетей называешь? – поморщился Петрович. – Она тебе что, родная?

– Она всем обиженным и обездоленным – родная. Всегда у хозяйки наши зарплаты выпрашивает, слушает, жалеет нас. Когда Назира умерла, я видела, как она плакала украдкой.

– Крокодилы тоже плачут, когда заглатывают свою жертву.

– Она защищает нас всегда, – не унималась Айбике. – Вот и паспорта забрала на случай, если нами будут интересоваться миграционные службы, чтобы общаться с ними и не дать нас в обиду.

– Если бы она о вас так заботилась, то оформила бы разрешение на работу, а не держала бы здесь всех, как рабов. Где все паспорта хранятся?

– У нее в комнате. А разве можно, без ее разрешения?

– Можно. Я у нее лично разрешение попрошу, потом. Она не сможет мне отказать в такой мелочи.