– Ей даже спеть не дали. Управляющий взглянул на наряд и обсмеял ее. После этого мне ужасно захотелось вернуться в Алиньи, но мы уже потратили все сбережения. Так мы и застряли в городе.

Кор заметно смягчился.

– Мне жаль, что вам пришлось столкнуться с таким.

Я поморщилась. Уж что-что, а жалость была мне ни к чему. Я опустила взгляд на раскрытый атлас с картами далеких краев. Надо же, а я ведь рассчитывала увидеть их, прежде чем вернуться домой, а теперь выясняется, что меня наружу вообще не выпустят.

– Если с сестрой что-то случится, пока мы тут работаем… – начала я и осеклась. Меня мгновенно пленило чувство вины. – Где она?

– Скорее всего, у себя в комнате. Если ее взяли петь, едва ли она будет работать до следующего званого вечера.

В этом Кор ошибался.

– Де Рев сама мне говорила, что Зося будет выступать каждый вечер.

– Каждый вечер?

– Да, она взяла Зосю под свое крыло.

Кор напряженно замер. Это меня встревожило.

– Что такое?

– Да нет, ничего, – быстро произнес он. Я ему не поверила. Что-то было не так, это точно. Кор покосился на часы на стене. – Уже пробило семь. Мадам де Рев будет выступать в салоне. Позже я поговорю с ней и спрошу про Зосю. А утром мы с тобой все обсудим. А сейчас иди к себе в комнату, пожалуйста. – Он строго посмотрел мне в глаза. Было ясно: отказа он не примет.

– Хорошо, – солгала я.

Если дело и впрямь нечисто, тем более надо удостовериться, что с Зосей все в порядке, иначе я себя никогда не прощу! Надо немедленно поговорить с де Рев.

Кор отпустил меня из комнаты. Как только за мной захлопнулась дверь, я побежала. Спустилась по лестнице, пересекла фойе и сбавила скорость, только когда услышала пение. Салон был полон народу. Ни Ирсы, ни близнецов я не заметила, так что осторожно пробралась внутрь. Какой-то мужчина играл на огромной арфе. Гости сидели на креслах и диванчиках, попивая поблескивающие аперитивы и не сводя глаз с трио девушек, выступавшего на сцене.

У первой была смуглая кожа, мерцавшая на фоне розового шифонового платья, украшенного по краям пышными страусиными перьями. Вторая девушка – фигуристая, с оливковой кожей и светлыми длинными волосами, была одета в платье пыльно-голубого цвета, расшитое перьями с радужным отливом. Третьей была Зося.

Зосю нарядили в открытую шелковую комбинацию, поверх которой была надета юбка из перьев цвета расплавленного золота.

Я стала пробиваться поближе к сцене, и тут Зося открыла рот и запела. Я застыла как вкопанная. С каждым словом ее голос креп. Мне вспомнились ящик с яблоками и банка из-под муки, а потом управляющий, который нас обсмеял.

Сейчас бы ему было не до смеха.

Зося взяла высокую ноту, и все гости «Салона развлечений» ахнули. Мне на глаза навернулись слезы. Моя сестра пела лучше маман. Лучше, наверное, и той дамы с помятой рекламки. Гости, наверное, приняли ее за сюминара – до того волшебно звучал ее голос.

Бархатные кулисы позади трио раздвинулись. На сцену вышла мадам де Рев в облегающем платье с оборками сапфирового цвета – и в парике в тон. Синеватого оттенка не было лишь у ее бледной кожи и серебристого когтя на груди. Я уже и забыла о нем. Должно быть, это тоже артефакт.

– О, сейчас будет лучший момент! – проворковал кто-то из гостей.

На последней ноте де Рев притронулась когтем к ключице Зоси. В этот миг толпа словно бы обезумела. Зося же мгновенно уменьшилась и обернулась крохотной золотистой птичкой. Ее платье упало на сцену.

– Зося! – Я кинулась вперед, но у сцены оказалось слишком людно. Мне отчаянно хотелось пробиться к сестре, но толпа меня не пускала.

Откуда ни возьмись, на сцене появилась золотая клетка, и я схватилась за горло. Из легких точно разом выкачали весь воздух. Де Рев превратила в птиц и остальных девушек и всех отправила в клетку.

– Зося!

Занавес опустился.

Мои руки бессильно опустились. Все произошло так стремительно – уж не знаю, поняла ли Зося, что случилось? Нет, вряд ли! Уж на такое она точно не согласилась бы! «А кто бы стал ее спрашивать?» – мелькнула в голове жуткая мысль. Весь персонал безропотно выполнял свою работу, и Зося вряд ли была исключением.

Это все я виновата; я показала ей рекламу в газете, я повела нас на собеседование. Это место должно было спасти нас от Дюрка, а я обязана была справиться с ролью старшей сестры, которая наконец-то сделала хоть что-то разумное – вернула обеим дом, не позволила нам расстаться. Я сжала кулак. Чувство было такое, точно маленькая, вспотевшая ладошка сестры выскальзывает из моих пальцев.

По стенам побежали черные тени, поглощая свет. Из головы у меня никак не шли рассказы Кора – об опасностях, о контрактах персонала, о поведении Аластера. Я-то думала, в отеле мы в безопасности, вот и выпустила Зосю из-под надзора. И это была гигантская ошибка. Нужно ее выручать.

Протиснувшись сквозь толпу восторженных гостей, я взобралась на сцену и раздвинула бархатный занавес. Никакой клетки. Ни единого перышка. Ничего.

12

– На сцену нельзя.

У черного хода стояла мадам де Рев. Ее щеки, намазанные румянами, поблескивали от пота.

– Где моя сестра, певица в золотом платье?

Де Рев сжала губы.

– Увы, дорогуша, я не знаю. Пожалуй, этот вопрос тебе лучше задать метрдотелю. Его кабинет – вон там. – Она указала на дверь за баром.

Тут сцена неожиданно ушла у меня из-под ног и скрылась за кулисами, украшенными снизу кисточками, и я упала, больно ударившись об пол салона.

Де Рев рассмеялась, а я со стоном поднялась. Я скользнула в дверь за баром и скрылась в темном коридоре, полном еще множества закрытых дверей, и никто меня не остановил. Где-то на середине я заметила, что одна из дверей приоткрыта, а изнутри пробивается свет. Я бесшумно приблизилась к комнате и заглянула внутрь.

Рубин, сюминар, которая участвовала в игре, лежала на столе, раскинув худенькие веснушчатые руки. Ее алые волосы рассыпались по столешнице. К ней подошла Ирса и поставила рядом с ухом девушки свою чайную чашку. В ней, точно водоворот, кружило молоко.

Ирса достала из кожаного портфеля с хирургическими инструментами длинный нож, нагрела кончик лезвия над синеватым огоньком свечи, что-то бормоча себе под нос. Потом с отрешенной беспечностью подняла нож, оттянула бледную кожу под