– Знаете, Оля, – вдруг сказал Алексей и сам удивился своей смелости, – у меня такое ощущение, что мы с вами знакомы уже очень давно.

– Всю жизнь, – просто добавила девушка, не став кокетничать и насмехаться. Она просто продолжила его мысль, и от этого на душе лейтенанта стало очень тепло.

Вот и появился в жизни наконец свой родной человек. Он сидел сейчас рядом, и с ним было очень хорошо. Просто сидеть и молчать. И знать, что если ты сейчас что-то скажешь, эти твои слова отзовутся в его душе.

– А почему мы друг с другом на «вы»? – спросила Оля и посмотрела в глаза Алексею. – Ты же еще не старый, правда? Сколько тебе лет?

– Двадцать один… скоро стукнет.

– Ух ты! – глаза девушки блеснули в сумерках. – Ты и училище военное успел окончить. А мне восемнадцать. Я только десятилетку окончила в прошлом году.

– Отличницей была, наверное?

– Ну нет! – Оля засмеялась, подобрала с земли камешек и бросила его в дерево. Камень отскочил и исчез в траве. – Хорошистка! Я слишком увлекающаяся, мне все время чем-то еще хотелось заниматься. Я и общественные нагрузки на себя брала, и спортом увлекалась, сколько себя помню, легкой атлетикой и волейболом. Я даже хотела сдавать норму на значок «Ворошиловский стрелок», но не успела, война началась. А ты хорошо стреляешь?

– Обыкновенно. У нас лучший стрелок в экипаже Омаев. Вот кто настоящий снайпер.

– Это Руслан, да? Хороший парень. Он столько про вас рассказывал, про ваш экипаж. И про тебя тоже. Я чуть от страха не умерла, когда услышала, в каких вы боях участвовали.

Они говорили и говорили. То о войне, то вспоминали мирную жизнь, детство. Потом опять о войне, о друзьях. Уже наступила ночь, и небо распахнуло над их головами свою бездонную звездную красоту.

Сапоги Ростовцева были заляпаны грязью до самого верха. Брезентовый плащ он нес на руке, кепка была сдвинута на затылок, обнажая его высокий, весь в испарине лоб.

– Ух, парит сегодня. – Войдя в землянку, Ростовцев бросил плащ на стул. Снял кепку, вытер тыльной стороной ладони лоб и посмотрел с улыбкой на танкистов.

– Есть новости? – с надеждой в голосе спросил Соколов.

Бабенко первым вскочил со своей лежанки и подсел к столу. Логунов отложил нож, которым вырезал из липовой чурки ложку, и стал смотреть на подпольщика. Ростовцев стащил с ноги сапог, наклонился и стал вытягивать из-под распоротой подкладки тонкий пакетик, завернутый в целлофан. Развернув пакетик, он выложил на стол советский паспорт, удостоверение личности, две свернутые вчетверо бумажки, у которых на внутренней стороне виднелись синие печати и штампы.

– Вот, Семен Михайлович, – разворачивая паспорт, сказал подпольщик. – Это все ваши документы и метрика. Паспорт советский, выдавался в Минске. Номер соответствует вашему возрасту и году выдачи. Смотрите, бланк подпорчен водой, так что половина фамилии и все отчество, кроме первой буквы, не читается.

– Немцы сразу заподозрят, – засомневался Бабенко, беря в руки паспорт. – Как же они поверят мне…

– Это специально сделано, Семен Михайлович, – стал убеждать механика-водителя Ростовцев. – Паспорт подделать трудно, мы нашли подходящий по вашему возрасту, по серии с номером и году выдачи. В такое время, когда война и бомбежки, вполне можно свой документ и подпортить. А вот эти дополнительные документы подделать проще, что мы и сделали. Свидетельство о рождении, удостоверение личности инженера Минского механосборочного завода. А вот это справка о том, что вы сдали в минский ломбард брошь и серьги с камнями. Так себе справочка, но вместе с ней остальные документы выглядят очень правдиво. В нашем деле как раз мелочи и играют роль.

– А как вы его на завод приведете? – спросил Соколов. – Не в отдел же кадров ему являться?

– Есть одна задумочка, – хитро подмигнул Ростовцев.

Тягач не дошел до ворот завода на окраине Мостока метров пятьсот. Двигатель ревел, внутри что-то лязгало, но машина еле ползла и то и дело останавливалась. Сзади, из выхлопной трубы, вместо сизого дыма вырывались клубы черного дыма.

Из открытого переднего люка высунулась голова русского рабочего в замасленной кепке. Сверху из-под брезента спрыгнул немецкий офицер и подошел к люку.

– Что случилось? – с сильным акцентом спросил немец по-русски.

– Опять что-то с двигателем, господин офицер, – развел руками рабочий. – Я же говорил механику, что дело в топливной системе. Промывать надо: двигатель не тянет, смесь не обогащается и двигатель не развивает полной мощности.

– Не понимаю, что опять с топливной системой? – раздраженно пожал немец плечами. – Ее промывали уже. Двигатель работал хорошо. Это вы, русские, не умеете работать. Я был у вас в Советском Союзе пять лет назад, и ничего не изменилось. Тягач мне нужен сегодня, а ты опять будешь разбирать и собирать несколько дней. Я прикажу тебя расстрелять за саботаж.

Рядом с тягачом на тротуаре стоял мужчина со стареньким вещевым мешком на плече. Был он невысок ростом, одет в короткий пиджачок, разношенные старые сапоги. Он смотрел на немца, на рабочего и чему-то усмехался. Немец распалялся, ругаясь, рабочий возражал, стараясь убедить в своей невиновности, и приводил доводы, тыкая пальцем то в сторону моторного отсека, то в сторону люка. Наконец немец заметил странного русского, который слушает их разговор и не трогается с места.

– Что тебе нужно? – недовольно спросил офицер.

– Я слушаю, как работает двигатель, – кивнул незнакомец на тягач. – Причина-то пустяковая, господин офицер.

– Что? – Немец уставился на человека с мешком на плече. – Пустяковая? Это значит, что маленькая? Ты кто, механик? Знаешь тягачи, танки?

– Да какая разница? – пожал плечами незнакомец. – Что танк, что тягач, что трактор. Двигатели-то одинаковые. Или дизельный он, или карбюраторный. Топливо разное, а принцип работы все равно одинаковый – двигатель внутреннего сгорания. Мощность разная, трансмиссия разная, так дело же не в этом. У вас не топливная система засорилась. Карбюратор у вас слишком много бензина подает, свечи заливает все время. Уровень нужно отрегулировать.

– А ты что думаешь, Федор? – уже спокойнее спросил немец рабочего, топтавшегося перед тягачом.

– Не знаю, смотреть надо, – почесал тот затылок под фуражкой.

– Подойди сюда, – поманил незнакомца офицер. – Сделать сможешь?

– Если инструмент есть, отчего ж не сделать. Дело пустяковое.

Работа заняла пять минут. Когда двигатель тягача наконец завелся и стал работать ровно, без клубов дыма из выхлопной трубы, немец задумчиво посмотрел на незнакомца. Федор залез на водительское сиденье, тронулся, сделал круг по улице и снова подъехал к офицеру.

– Документы, – немец протянул руку. – Как зовут, что делаешь в городе?

Мужчина, старательно и неторопливо вытер руки ветошью, потом полез во внутренний карман пиджака и достал несвежий носовой платок, связанный углами. Развернув, извлек паспорт, еще какие-то бумажки и протянул офицеру. Тот с некоторой брезгливостью взял документы.