* * *

Сумерки упали на Грампианские горы как раз тогда, когда группа добралась до перелеска рядом с Тиндрамом. Эмма не была уверена, что они успеют дойти. Учитывая все тормозящие их факторы, то, что Тиндрам всё-таки был рядом – большая удача. Немного не дошли до нужной точки, но это ерунда. Лагерь был разбит у реки, неподалёку пролегала железная дорога. В потёмках прогрохотал поезд, разрезая установившееся здесь спокойствие.

Осторожно ступая по камням, Эмма вышла из спасительной холодной реки. Она стояла в воде до тех пор, пока ноги не начали неметь от холода. Это чревато последствиями, однако, ей стало легче. Палатки находились всего в пятидесяти футах от реки, но сумерки окутали всё вокруг настолько плотно, что свет от костра вряд ли выхватывал фигуру Эммы. По крайней мере, она на это рассчитывала. После ужина она ушла от палаток так незаметно, как могла.

Трава мягко зашуршала под подошвами резиновых тапок. Эмма подобрала маленькое полотенце, наскоро вытерла мокрые голени и опустила закатанные штанины. В этот раз вездесущий Рейнер не помешал ей. Вообще никто не обратил внимания на отсутствие инструктора. Со своего места Эмма видела, как Колин поджарил над огнём зефир и галантно предложил его своей даме; французы громко рассмеялись над чьей-то шуткой, а Фрэнк и Айлин о чём-то переговаривались, сидя рядом со своей палаткой.

Мистер Рейнер стоял в стороне от всех и просматривал что-то в своём смартфоне. Хоть в этот раз он решил искать сеть не там же, где пряталась Эмма. Пламя костра создавало игру света и тени на его фигуре в джемпере, делая её выше, а черты худого лица с немного орлиным носом – какими-то более заострёнными. Привлекательными.

Поезд остановился на станции в Тиндраме, выждал положенные несколько минут и двинулся дальше, эхом исчезая в горах. Эмма сложила полотенце в тугой свёрток и спрятала его в карман. Вздохнув, она медленно двинулась на огонь.

Никто не обернулся, когда она прошла за спинами туристов и остановилась возле своей палатки. Как и предполагалось, никто не заметил, что Эмма куда-то уходила. Осталось пять дней. Если ноги будут отекать не слишком сильно, а рядом найдутся хоть маленькие ручьи или лужи, то эти дни можно перетерпеть. Что будет дальше Эмма не знала.

Она осторожно опустилась на коврик, расстеленный рядом с дверью палатки, вытянула ноги и достала из кармана куртки телефон. Самое время обновить своё резюме. Не слишком удобно делать это на маленьком экране смартфона, однако лучше начать поиски работы уже сейчас. Еще один поход Эмма не выдержит. То есть физически, конечно, стерпит, но морально она уже почти подошла к точке невозврата.

Многие пункты в файле резюме нуждались в изменении, некоторые пришлось вовсе удалить, и переписать заново. Эмма исправляла графу «особые навыки», когда рядом с её ногами появились ноги в коричневых ботинках. Она перестала печатать текст. Оторвала взгляд от экрана и медленно подняла его вверх. Оттуда на неё смотрели серые глаза с карими вкраплениями.

— Привет, — проговорил мистер Рейнер.

Он повернулся спиной к ковру и, не спрашивая разрешения Эммы, рухнул на его свободный край. Эмма ошеломлённо уставилась на мужчину. Рейнер несколько секунд смотрел на костёр, потом вдруг обернулся и заглянул ей в глаза.

Он действительно ждал ответного приветствия? Сейчас?

— Привет, — недоумённо пробормотала Эмма.

— Как вода?

Вот чёрт! Да как он это делает? Никто же не обеспокоился её исчезновением из лагеря… Ей так казалось…

— Кхм… — Эмма глухо прочистила горло. – Холодная.

— М-м, — протянул Рейнер. – Я так и думал.

Наступила пауза. Эмма не знала, что ей нужно сказать. Но мужчина и не ждал ответа. Он вдруг отвернулся, влез в карман куртки и стал в нём копошиться. Через мгновение он протянул к Эмме руку.

— Вот. Можете не возвращать.

Она во все глаза уставилась на зажатый в мужских пальцах наполовину выдавленный тюбик.

Мазь. Троксерутин. От отёков.

Как, чёрт возьми, он узнал?

Эмма не смогла пошевелиться. Рейнер невозмутимо держал тюбик навесу, в то время как она пялилась на полустёртые буквы названия и не могла сдвинуться с места.

— Всё сложно, да? – вскинул брови мужчина.

На полноватых губах заиграла едва заметная полуулыбка. Рейнер повернулся к Эмме вполоборота, без разрешения взял её за руку и развернул ладонью вверх. Его тёплые жесткие пальцы легко разжали её пальцы, полупустой тюбик опустился на ладонь.

Невероятно. Всё это время у кого-то в группе был нужный препарат.

— Как вы узнали? – только и смогла выдавить Эмма.

— С трудом, — хмыкнул мистер Рейнер. – Было бы куда проще, если бы вы в первый же день собрали всех в круг и громко спросили: «Есть у кого-нибудь мазь?».

Это был… хороший довод. Действительно, почему Эмма не поступила так, как он сказал? Не хотела показывать свою уязвимость группе? Да, примерно так это и можно назвать. Но только не вслух. Эмма несколько раз открыла и закрыла рот, подбирая нужные слова, но так и не знала, что ответить.

— Мистер Рейнер… — начала она.

— Брент.

— Что?

— Я Брент, — сообщил мужчина. — Почему из всей группы только я один «мистер»?

Этот вечер стал напоминать какую-то викторину, в которой Эмма выступала заторможенной участницей. Но по крайней мере на этот вопрос у неё был ответ.

— Вы не разрешали, — пожала плечами она, только сейчас сжав ладонь с тюбиком.

Светлые брови Брента Рейнера сошлись на переносице.

— Не разрешал?

— Нет. Все при знакомстве предложили называть себя по имени, а вы – нет.

— Хм, — мужчина отвернулся и стал задумчиво смотреть на огонь. Поднял руку, поскрёб пальцами впалую заросшую щеку. – Ладно. Начнём сначала, – к Эмме протянулась раскрытая ладонь. – Брент Рейнер. Можно просто Брент. Или Рейни, раз уж на то пошло. Один остроумный пацан думает, что он первый додумался до этого, но на самом деле меня часто так называют.

Эмма недоверчиво смотрела на руку Брента. Неужели мама всё-таки оказалась права и даже на расстоянии каким-то мистическим образом почувствовала в нём проницательного адекватного человека?

— Эмма, — она перебросила тюбик троксерутина в другую руку, и вложила свою ладонь в ладонь Рейнера. Он мягко сжал её пальцы. — Просто Эмма.

— Как там мама, просто-Эмма? – прищурившись, вдруг спросил Брент. — Она уже знает про мой развод?

Викторина продолжилась. Щёки Эммы сейчас запылали так, будто её ткнули лицом в костёр.

— О боже, — она выдернула руку из пожатия и прикрыла глаза. – Мы можем не вспоминать тот разговор?

Брент поморщился и почесал кончик носа.

— Это проблематично. Я всё время думаю о том, что маму нужно поставить в известность. Вдруг она волнуется?