— Мне плевать, кто он.

Откровенно бесстыдное прикосновение по краю белья заставило выгнуться, сливаясь с иртханом. Пальцы скользнули выше, и я закусила губу, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Халлоран перехватил мои запястья за мгновение до того, как я уперлась бы ладонями ему в грудь. Перехватил и поднял высоко над головой, заставляя чувствовать себя растянутой над сиденьем. Запястья почти касались мягкой обивки дверцы, а я отражалась в его глазах. Темнеющих, как стянувшаяся над Мэйстоном ночь, остывающих, как забытые угли. Они меняли свой цвет так стремительно, что это уже само по себе было магией.

Удар сердца.

Палец иртхана скользнул внутрь, и с губ невольно сорвался стон. Медленные движения, от которых внизу живота раскрывался огненный цветок желания. Дыхание, скользящее по коже.

Небо, как Рэйнар на меня смотрел! То, что между нами было раньше — упоительно-жаркая нежность не шла ни в какое сравнение с порочностью этого взгляда.

— Но если он сунется к тебе еще раз…

Угроза прокатилась по телу жаркой волной, лаская безумнее самых откровенных прикосновений. Движения внутри становились сильнее, стоило немалых усилий не стонать в голос. Перегородка тут, конечно, знатная и звукоизоляция для деловых встреч, но мало ли.

Ладонь, лежавшая на запястьях, больше меня не удерживала, но это было и не нужно. Я запустила пальцы в черные волосы, притянула Рэйнара к себе.

Губами к губам.

Скользнула рукой между наших тел, медленно расстегивая брюки и чувствуя твердость его желания подушечками пальцев.

— А-ах…

От резкого рывка внутри обожгло.

Болью пополам с наслаждением, а может быть, просто огнем.

Его.

Шире развела бедра, позволяя брать себя так, как нравится ему. Мучительно медленно, впитывая каждый вздох, каждый стон, блеск широко раскрытых глаз и румянец на щеках. О, сейчас они горели так, словно ими поживился целый улей. От сумасшедше острых ощущений, от хлещущего наотмашь желания, которым горели его глаза.

Всхлипнула, когда он коснулся подушечкой большого пальца самого чувствительного местечка. Вздрогнула, когда надавил и с силой подался вперед.

Не знаю, кто из нас сейчас обладал большей властью: он, чьи ласки сводили с ума, заставляя терять рассудок и сгорать от желания. Или я — раскрытая, отдающая всю себя на заднем сиденье флайса.

Запрокинула голову и теперь смотрела в глаза его отражению. На своего бесстыдного двойника, нанесенного поверх смазанной голограммы ночного города. Вздрагивая, двигаясь вместе с ним, принимая властную игру своего дракона.

Мне не нужен другой.

Осознание этого накрыло сильнее, чем захлестнувшее с головой наслаждение.

Кажется, я кричала и билась, пока движения внутри не затихли вместе с отголосками чувственного удовольствия.

И только когда меня притянули к себе — все еще дрожащую, окутывая собой, своим запахом, наполненную нашим общим огнем, поняла, что попала. Окончательно и бесповоротно.

Дрэйку я купила его любимый шоколадный торт и бутылку дорогущего тоньяса. Пока тащила пакет от флайса до лифта, ветер трепал карточку с гравировкой «Моему спасителю». Снег валил крупными хлопьями, падал на щеки и таял, но на сердце было удивительно тепло. Таким же уютным теплом повеяло из квартиры, когда Лэм распахнула двери и от души меня обняла. Друг помахал рукой из-за ее спины.

— О! А это что такое? — Лэмерти воззрилась на пакет.

— Моему спасителю, — сообщила я и ткнула в карточку.

— Нет, ну ни фига же себе, а! Кому-то не хватит простого «спасибо»?

— Кому-то, может быть, и хватит. Но не Дрэйку.

— Не стоило, — широко улыбнулся он.

Но было видно, что ему очень приятно.

Я же шагнула и порывисто обняла своего высоченного друга, после чего запрокинула голову.

— Чудесно выглядишь.

Дрэйк ослепительно сверкнул зубами.

— Тебя все равно не переплюну.

Укусы у него почти прошли. У меня, в общем-то, тоже. Осталось разве что несколько неярких крохотных пятнышек на шее и совсем незаметное на щеке. Спасибо чудесным лекарствам.

— Так, хватит обниматься, — Лэм ткнула меня в бок. — На стол уже накрыто.

— Ревнует, — шепнул Дрэйк, помогая вывернуться из куртки.

— Я все слышу!

Мы расхохотались и втроем ввалились на кухню, где аппетитно пахнущее жаркое с овощами напоминало произведение искусства. Из кастрюльки тянуло шантвейном, тарелки насыщенно-зеленого цвета уже расставили на столе, поблескивали приборы. От меня не укрылось, что стол накрыт на четверых. Значит, Вальнар все-таки ожидается… Ну да ладно. Я взгромоздилась на свой любимый стул в уголке — укромненько и рядом со стеклянной перегородкой. Во-первых, когда объешься, на нее удобно опереться, а во-вторых, так нас с Вальнаром будет разделять стол.

Хотя думать про Вальнара не хотелось ну вот вообще. Последние несколько дней я ходила по-дурацки счастливая, улыбалась Танни и Марру, Шайне, а иногда даже кухонным шкафчикам. Но чаще всего — дисплею мобильного. Иногда там возникали сообщения следующего содержания:

«На мне маечка и носочки. Надеюсь, что застала тебя не на важном совещании».

«На мне костюм и ботинки. Надеюсь, что ты занимаешься не только тем, что пишешь мне провокационные сообщения.

P. S. Я действительно на важном совещании».

«Хочешь знать, чем я занимаюсь? Сейчас я медленно выгибаюсь на кровати…»

«Хочешь после совещания выгибаться на моем столе? Я устрою».

«Угомонитесь, местр извращенец. Я выгибаюсь, чтобы достать перо от планшета, которое Марр уволок под кровать».

В общем, это было так одурительно тепло, что я даже перестала сопротивляться. И приглашение в оперу приняла. Точнее, пока приняла еще только в мыслях, но собиралась сообщить об этом на выходных. Равно как и поговорить про Ландстор-Холл, потому что мораторий на выступления не сняли до сих пор. Кстати, пока мы втроем, надо бы выяснить у Дрэйка, как там обстоят дела.

— Что нового на работе?

— Да все по-старому. Зетта счастлива, что сцена в ее распоряжении, Эвель лютует, остальные рассказывают о том, как все было. — Пианист ненадолго нахмурился, но все-таки продолжил: — Клари уволили.

— Уволили?

Мне мигом расхотелось есть.

— Угу. Насколько я понял, ей еще повезло, что не стали возбуждать дело.

— Почему?

— Похоже, она знала, что в коробке, ей заплатили. Какой-то тип. Призналась этому, как его… ферну… Уй! Ты чего? — Дрэйк потер пострадавшую коленку.