— Поэтому они выбрали тебя?

— В самое сердце сражен твоим остроумием, Лэмерти Долливан.

— Твое сердце даже стрела белого дракона не возьмет.

К слову, у белых драконов стрелы хоть куда. Они спрятаны под чешуйками и напоминают ледяные наросты, которыми во время боя те ощетиниваются, как иглорыцки. Витуйи, их самки, таких лишены. Но не сказать, что более безобидны: проморозить могут до костного мозга.

— Хэй! — Друг вскинул руки. — У нас тут дружеские посиделки.

— Именно, — согласился Вальнар и устремил свой взгляд на меня.

— За встречу, что ли? — предложил Дрэйк, поднимая бокал. — Долгожданную.

Мы слегка соприкоснулись краями бокалов. Эта традиция пришла к нам от пустынных шаманов, которые, перед тем как вкусить питье, таким образом обменивались энергией. Разумеется, только с теми, кому они полностью доверяли: считалось почетным поделиться частичкой силы и передать ее другу. Причем сделать это нужно было очень тихо — чем тише, тем лучше. Это значило, что таинство состоялось, а приглашение разделить веселье в теплой компании одобрено духами тишины.

— «Долгожданную» не то слово. Я безумно соскучился, Леона.

— О-ум-м-м… — Хорошо, что я уже жевала.

— Так, я тут хотела кое-что разузнать про торжественную часть. — Когда в дело вступала Лэм, все остальные замолкали. Точнее, замолкали те, кого ее вопросы не касались. К счастью, разговор о предстоящей свадьбе увел нас от темы соскучившихся. Вальнар принимал участие в обсуждении постольку-поскольку. Всем своим видом выражая, что ему неприятно невнимание общества к его истинной цели.

В целом мы довольно мило общались и уже добрались до шоколадного торта, которым Дрэйк пожертвовал ради дружеских посиделок, когда моей лодыжки коснулась нога Вальнара. Я дернулась и чуть не пролила кофе, а он смотрел на меня так, словно не прочь был продолжить прямо на этом столе. В ответ я пнула его под коленку: от души, чтобы проникся. Он поморщился, а потом накрыл мою руку своей, когда я потянулась за кусочком торта.

— Давай, я тебе положу.

Да, кое-кто явно не понимает намеков.

— Мы ненадолго.

Спрыгнув со стула, поманила Вальнара за собой. Черная напольная плитка блестела под светильниками. Из-за золотых вкраплений создавалось ощущение, что я иду по звездному небу. Зато в гостиной, где свет был выключен, а жалюзи подняты, гораздо лучше просматривался город, чем обстановка.

— Так и знал, что долго ты не продержишься.

С трудом удержалась от того, чтобы закатить глаза.

Правда, зря расслабилась. Вальнар тут же попытался сцапать меня за талию, но я успела выставить вперед руку. Наткнувшись на растопыренную пятерню, он недовольно поморщился.

— Слушай, Леона, я тебя не понимаю. В чем проблема? Тебя же ко мне тянет, я вижу.

— Ты когда в последний раз зрение проверял?

— Общение с Лэм на тебя плохо влияет, — заявил он.

— На меня хоть что-то влияет! — рыкнула я, чувствуя, что начинаю терять терпение. — Ты что устроил на кухне?

— Что опять не так? Цветы не понравились?

Он хоть что-то в своей жизни делает просто так? Или все с расчетом на выгодное вложение в будущее? Понимаю, профессия такая, но в отношениях это не работает.

— Дело не в цветах.

— В твоей забегаловке? Да пой сколько хочешь, если для тебя это так важно. Я больше не буду возражать.

Вот теперь мне захотелось пнуть его чуть повыше, в стратегически важное место. Чтобы не размножился даже случайно, пока не поумнеет.

— Дело во мне, — сказала я. — Во мне, не в Ландстор-Холле, не в цветах, не в том, почему мы расстались. Я люблю другого, Вальнар, понимаешь?

Вот тут замолчали мы оба.

Он наконец-то понял, что зря купил цветы.

А я… до меня дошло, что я только что сказала.

Слово не виар, вылетит — не поймаешь. Определенно радовало, что мой виар не вылетел где-нибудь в другом месте: например, при Лэм с Дрэйком. Полночи я пыталась загнать его обратно и придумать этому какое-то логическое объяснение. Например, мне очень нужно было убедить Вальнара, что наши отношения остались в прошлом — вот и взбрело в голову такое. Но виар все равно хлопал крылышками и всячески намекал, что пора бы уже посадить его на колени, погладить по шерстке и смириться.

Ну уж нет.

Не может же это быть правдой.

Мы и знакомы-то всего ничего.

Нет, я сказала!

Примерно с такой мыслью и боевым настроем я отдавала Танни распоряжения по поводу выходных: допоздна не гулять даже с Миком, с Марром гулять по первому зову, уроки учить по максимуму, чтобы разгрузить себе день рождения. Она подозрительно соглашалась, но ехидная улыбочка с ее лица не сходила весь завтрак. Под конец, когда сестра заявила, что в моих руках судьба Мэйстона на всю неделю, я не выдержала и запустила в нее литтоновой ягодкой. Она увернулась, и приз достался Марру.

На такой ноте и попрощались.

Рольген привычно встречал у дверей. Перехватил спортивную сумку, куда я сложила вещи на два дня, и проводил к флайсу, Валентен одарил улыбкой и всю дорогу рассказывал про внучек. То есть не всю. Пока я не заметила, что летим мы совсем не к дому Халлорана. Точнее, в сторону промзоны, где располагались все предприятия Мэйстона.

— Нам на Восемнадцатый остров, — сообщил водитель, заметив мое замешательство.

— А… Ага.

Мы как раз обогнули стрелы высоток семнадцатого, и перед глазами выросло ультрасовременное здание Мэйстонского телепорта. До этого я видела его только на картинках в сети: огромный стеклянный купол. С высоты казалось, будто кто-то перевернул гигантскую салатницу, чтобы накрыть ею весь остров. Восемнадцатый вытянулся в сторону открытого моря, словно хотел отделиться от города и сбежать.

По форме остров больше всего напоминал овал. Вокруг здания «Мэйстон-телепорт», как кольца вокруг малой луны, располагались парковки разных уровней, по сторонам — многочисленные грузовые терминалы и служебные помещения. В частности, «тарелка», отслеживающая допустимые колебания радиоволн. Жилых высоток здесь не было, равно как и на соседних островах — телепортационные поля перебивали сигналы вещательных вышек.

Стеклянные стены поблескивали в лучах холодного солнца так, что слепило глаза. Реклама на них сменяла одна другую, а мне как-то резко стало не по себе. Кажется, именно Рэйнар сообщал, что не любит сюрпризы, но вот сам делать горазд. Дабы не выглядеть совсем уже растерянной, улыбнулась. И прилипла к стеклу, мы как раз заходили на посадку. Стоянка верхнего уровня разлилась под нами ослепительно-изумрудной лентой — создавалось ощущение, что садишься на приглаженную сильным ветром густую траву.

Интересно, куда это мы собрались? До оперы и Зингсприда еще две недели.