Он выпил третью порцию виски. Мария мысленно сделала то жесамое, представляя, как обжигающий шарик алкоголя прокатывается по пищеводу,как разбегается по крови, вселяя в душу отвагу, – и почувствовала, чтоохмелела, хоть не сделала и глотка. Голос Ральфа Харта звучал теперь тверже:

– Ладно. Я не могу купить твою любовь, но ты сказала,что знаешь о сексе все. Научи меня сексу. Или научи, что такое Бразилия. Научихоть чему-нибудь такому, чтобы я мог оказаться рядом с тобой.

Что ему ответить?

– В Бразилии я знаю только два города – тот, гдеродилась, и Рио. Что касается секса, я не верю, что тебя можно чему-нибудьнаучить. Мне скоро двадцать три, ты всего на шесть лет старше, но уверена – тыжил в миллион раз интенсивней, чем я. Я знаю лишь мужчин, которые платят, чтобыделать, что хочется им, а не мне.

– Все, о чем может мечтать мужчина, воображая себя впостели с одной, двумя, тремя женщинами, я испробовал в действительности. И незнаю, многому ли научился.

Снова воцарилось молчание, но на этот раз нарушить егодолжна была Мария. И Ральф не помог ей – как раньше она ему не помогла.

– Ты хочешь... использовать мои профессиональныенавыки?

– Я просто хочу тебя.

Нет, он не мог произнести эти слова – потому что именно этислова она мечтала услышать. И снова – землетрясение, извержение, буря. Ей невыбраться из этой ловушки, которую она сама себе подстроила, она потеряет этогочеловека, так никогда и не овладев им по-настоящему.

– Ты знаешь, Мария. Научи меня. Быть может, это спасетменя. И тебя. Вернет нас обоих к жизни. Ты права – я всего на шесть лет старшетебя, но прожил словно несколько жизней. У нас – совершенно разный жизненныйопыт, но мы оба потеряли надежду. Единственное, что может внести мир в нашидуши, – это быть вместе.

Зачем он все это говорит? Это немыслимо – и тем не менее этоправда. Они виделись всего однажды и все-таки испытывали потребность друг вдруге. Страшно представить, что будет, если их встречи продолжатся. Мария былаумна от природы, и к тому же давали себя знать много месяцев чтения инаблюдений за природой человеческой; у нее была цель в жизни, но была и душа, ив душу эту предстояло заглянуть, чтобы открыть источаемый ею «свет».

Она устала быть такой, как была все это время, и, хотяскорое возвращение в Бразилию сулило много нового, трудного, интересного, онаеще не познала все, что могла познать. И вот теперь Ральф Харт, человек изпороды тех, кто принимает любые вызовы судьбы, кто знает все, просит этудевушку, эту проститутку, эту Любящую Мать спасти его. Что за нелепость!

Бывали в ее практике мужчины, которые вели себя с нейсходным образом – одним не удавалось возбудиться, другие хотели, чтобы с нимиобращались как с маленьким ребенком, третьи изображали исполнение супружескогодолга, уверяя, что их возбуждает, когда у жены – много любовников. Впрочем,хотя ни одного из «особых клиентов» ей пока не попадалось, Мария уже убедиласьв том, какое неимоверное количество фантазий гнездится в человеческой душе. Ивсе же каждый из прежних клиентов жил в своем мире, но никто не просил: «Уведименя отсюда». Наоборот, они пытались затащить в свой мир Марию.

Но, хотя все эти многочисленные мужчины платили ей деньги,не одаривая никакой энергией, нельзя сказать, чтобы она уж совсем ничему ненаучилась. А вот если бы кто-нибудь из них в самом деле искал любви, а секс былбы лишь ее частью, какого обращения хотелось бы Марии?

Что бы ей понравилось?

– Получить подарок, – сказала она.

Ральф Харт не понял. Подарок? Он и так уже заплатил ейвперед за ночь и за такси, поскольку ритуал был ему известен. Что она хочетсказать этим?

В этот миг Марию осенило – она поняла, что должнычувствовать мужчина и женщина. Взяв Ральфа за руки, она повела его в комнату.

– В спальню подниматься не будем.

Она погасила свет, села на ковер и велела ему сделать то жесамое. Увидев камин, приказала:

– Разожги.

– Сейчас же лето...

– Разожги камин. Ты же сам хотел, чтобы сегодня ночью янаправляла наши шаги.

Взгляд ее был тверд – она надеялась, Ральф заметит исходящийот нее свет. И поняла, что заметил, – потому что он вышел в сад и вернулсяс несколькими мокрыми от дождя поленьями, положил их вместе со старыми газетамив камин и развел огонь. Потом двинулся на кухню за бутылкой виски, но Марияудержала его: – Ты спросил меня, чего я хочу?

– Нет, не спрашивал.

– Так знай: человек рядом с тобой – существует. Думай онем. Думай, не предложить ли ему виски, джину или кофе. Спроси.

– Что ты выпьешь?

– Вина. Вместе с тобой.

Ральф принес бутылку вина. К этому времени огонь в каминеуже разгорелся; Мария погасила последнюю лампу, и комнату освещало теперьтолько пламя. Она вела себя так, словно всегда знала: именно таков должен бытьпервый шаг – узнать того, кто рядом с тобой, убедиться, что он и вправду –рядом.

Открыв сумочку, достала оттуда ручку, купленную всупермаркете. Не все ли равно – сгодится и ручка.

– Возьми. Я купила ее на тот случай, если придетсячто-нибудь записать насчет усадебного хозяйства. Пользовалась ею два дня, работала,можно сказать, не покладая рук. Она хранит частицу моего усердия, моейсосредоточенности, моей воли. Теперь я отдаю ее тебе.

Она мягко вложила ручку в его руку.

– Вместо того чтобы купить что-нибудь такое, чтопонравилось бы тебе, я даю тебе свое, на самом деле принадлежащее мне. Это –подарок. Это – знак уважения к человеку, который рядом со мной. Это – просьбапонять, как важно то, что он – рядом со мной. Я по доброй воле, от чистогосердца даю тебе предмет, в котором заключена частица меня самой.

Ральф поднялся, подошел к книжной полке, что-то снял оттудаи вернулся.

– А это – вагончик игрушечной железной дороги. Вдетстве мне не разрешали пускать ее самому: отец говорил, что она оченьдорогая, из Америки... И мне оставалось только ждать, когда ему придет охотарасставить все это посреди комнаты... Но по воскресеньям он обычно ходил воперу. Детство кончилось, поезд остался, так и не принеся мне никакой радости.Я сохранил и рельсы, и паровозик, и станционные постройки, и даже инструкцию –был у меня поезд, вроде бы мой, но и не мой. Какой же он мой, если я с ним немог играть?