Хельга рассмеялась.

— Своим нынешним видом ты в состоянии напугать не только Дориана.

Дженифер даже не улыбнулась. В данный момент ей было не до шуток.

— Я говорю совсем о другом.

— Знаю. — Хельга положила ладонь на руку своей гостьи. — Я прекрасно понимаю, о чем ты: тебе хочется докопаться до причины страхов, владеющих сердцем Дориана.

— Правильно, — тихо произнесла Дженни. — Может, ему надо помочь отделаться от них, и тогда он посмотрит на мир другими глазами.

— С чего ты намереваешься начать? — поинтересовалась Хельга.

— Не думаю, что у нас получится убедить самого Дориана заняться поисками матери, — ответила она. — Разговаривать о настоящих причинах развода с его отцом, должно быть, тоже бессмысленно. А вот если нам самим удастся разыскать его мать… Она, возможно, согласится с нами побеседовать. Ей, возможно, уже и самой хочется возобновить отношения с сыном.

Хельга допила остатки сваренного мужем кофе.

— Что ж, я завтра же займусь этим делом.

Дориан принял предложение мистера Гудмана и не появился в этот день в офисе, решив, что поработает дома.

Сидя за письменным столом в кабинете своей квартиры, он тщетно силился сосредоточиться на делах. Однако его мысли упорно возвращались к предыдущей ночи в отеле и к Дженифер.

Сексуальная сторона их отношений заботила его не столь сильно. Главное, чем была занята голова Дориана, так это воспоминаниями о чудесных ощущениях, которые он испытывал, лежа на кровати рядом с Дженни, — о чувстве спокойствия, комфорта и надежности.

Ни одна другая женщина не вызывала в нем ничего подобного. Вернее, ни один другой человек, кроме отца. Ему казалось, что если он не ухватится за эти возникшие в сердце эмоции и не постарается удержать их, то они исчезнут навсегда.

Дженифер ему нравилась. Более того, он все яснее и четче осознавал, что только рядом с ней по-настоящему счастлив. Ее непосредственность, искренность и даже непредсказуемость буквально завораживали его. Потому что он сам не обладал этими качествами.

Дориан покачал головой. Происходящее с ним представлялось ему настолько необычным и странным, что его практичный ум отказывался верить, что все это правда. А сердце говорило о другом: о том, что любовь к Дженифер — его единственное спасение, его судьба.

Он просидел за письменным столом до позднего вечера, так и не решив, что делать, так и не разобравшись в своих чувствах.

На следующий день на работе мистер Конрад практически не разговаривал со своей помощницей, поэтому, когда он заявился к ней домой в пятницу вечером, она ужасно удивилась.

— Дориан? Что ты здесь делаешь?

Он засунул руки в карманы джинсов.

— Я и сам точно не знаю…

— Пройдешь? — спросила Дженни.

Расплывшись в своей сногсшибательной улыбке, он перешагнул через порог.

На нем были свитер, джинсы и куртка. Таким непривычно непринужденным Дженифер его еще не видела. Поэтому смотрела на него сейчас, приоткрыв рот.

— Приготовить кофе или чай? — спросила она.

— Нет, спасибо, — ответил Дориан. — После кофе я не смогу заснуть, а чай не люблю.

Дженни пожала плечами.

— Давай присядем? — предложил он.

— Конечно. — Увидев, что ее шеф направляется к дивану, Дженифер опустилась в кресло.

— Может, сядешь со мной рядом? У меня к тебе очень важный разговор. — Дориан похлопал ладонью по свободной диванной подушке.

У Дженни екнуло сердце. Приближаться к нему, особенно сейчас, когда он пришел так неожиданно и выглядел так потрясающе, было бы крайне неразумно.

Она собралась с духом, медленно поднялась с кресла и направилась к дивану, гадая, о чем Дориан вознамерился с ней поговорить. Завести беседу о чем-нибудь романтическом он не осмелится, внушала себе она, пытаясь заглушить воспламенившуюся было в душе надежду.

Когда же Дориан взял ее за руку и заставил сесть рядом, предвкушение чего-то необыкновенного овладело ею полностью, а разумные рассуждения мгновенно улетучились из головы.

— Я очень много размышлял о нас двоих, — начал он.

У Дженифер сдавило грудь.

— Правда?

Он посмотрел ей в глаза.

— А ты разве не думала о том же самом?

Дженни засмеялась.

— Да, это так. Скажу больше: вчера и сегодня мыслить о чем-то другом я вообще была не в состоянии. Ну вот, я выдала тебе свой секрет. Ты доволен?

Дориан усмехнулся.

— Доволен, Дженни. Знаешь, я вдруг понял, что именно с тобой ощутил, что такое быть по-настоящему счастливым. Поэтому-то и пребываю целых два дня в каком-то странном состоянии.

Дженифер удивленно моргнула. Ей всегда казалось, что, ощущая себя счастливыми, люди шумят и веселятся. Откровение Дориана привело ее в настоящее замешательство. Но она тут же вспомнила, что имеет дело с человеком, который очень многим отличается от большинства людей. И улыбнулась.

— Значит, ты почти не разговариваешь со мной в последнее время именно потому, что наслаждаешься свалившимся на голову счастьем?

— Да, — ответил Дориан. — Но не только поэтому. Повторяю, я очень много размышляю о нас двоих.

Дженни затаила дыхание.

— Наверное, ты пришел к каким-то выводам. Вот и нагрянул ко мне в гости так неожиданно?

Мужчина кивнул.

— Во-первых, ты мне далеко не безразлична. В тебе столько энергии, столько жизнерадостности! Признаться, даже твоя непредсказуемость вызывает во мне умиление.

Дженни хотела поблагодарить его за эти слова, но от волнения у нее пересохло в горле, и она промолчала.

— Во-вторых, хоть я и считаю тебя своей противоположностью, — продолжил Дориан, — но уверен, что смогу относиться с уважением ко всем особенностям твоего характера. При одном условии: если и ты примешь меня таким, каков я есть, и не станешь предпринимать какие-либо попытки перевоспитать, переделать меня.

Дженни покачала головой.

— Что ты, Дориан! Зачем мне тебя перевоспитывать? Ты мне нравишься.

Он улыбнулся.

— Ты мне тоже. Но я еще не все сказал.

Дженифер замерла. То, что он собирался ей договорить, могло оказаться чем-то ужасным. Чем-то таким, что разбило бы вдребезги ее надежды. Она мысленно обратилась к Богу, прося его пощадить ее чувства.

— Если между нами завяжется роман, — произнес Дориан, — мне хотелось бы, чтобы мы не демонстрировали свои отношения сотрудникам. По крайней мере, до тех пор, пока не убедимся, что они серьезные и прочные.

Не в состоянии выдавить из себя ни звука, Дженни кивнула в знак согласия.