Миа удалось всех помирить, но Элени не стало от этого легче. Она по-прежнему чувствовала себя так, словно ее сердце было вырвано, и на его месте образовалась зияющая пустота.

Она была на шестой неделе беременности, но скрывала это от всех, надевая мешковатые туники. Габриель имел право первым узнать о ребенке, и, хотя она была очень на него зла, она не могла отобрать у него это право.

Каждый вечер он звонил Анджелине по телефону, и они разговаривали. Элени всякий раз находилась неподалеку, втайне ожидая, что Габриель попросит позвать ее к телефону. Анджелине она говорила, что ей он уже звонил.

Когда Спирос попытался ее утешить, она попросила его уехать и больше никогда ее не беспокоить.

Рассказать Габриелю о ребенке было большим соблазном. Она не сомневалась, что новость о ее беременности заставит его вернуться к ней. Если он узнает, что снова станет отцом, это привяжет его к ней.

Но она не хотела, чтобы он вернулся к ней только из-за ребенка. Не хотела, чтобы он был с ней из жалости или чувства долга. Ей нужна только любовь. Она слишком долго без нее жила.

Габриель вышел на луг за конюшней в поисках своей жены.

Ошеломленный, он застыл на месте.

Элени ехала верхом на чистокровном жеребце, которого он ей подарил всего несколько недель назад. Неужели она укротила его за такое короткое время?

Сердце Габриеля бешено забилось, когда она направила лошадь в сторону полосы высоких барьеров.

Его беспокойство было напрасным. Она с легкостью профессиональной наездницы преодолела все барьеры, сохранив уверенную посадку в седле, и продолжила мастерски управлять жеребцом. Наклоняясь вперед, она давала ему команды, и большое гордое животное слушалось ее.

Когда его пульс стал нормальным, он подумал, перестанет ли его жена когда-нибудь его удивлять и перестанет ли он когда-нибудь ее желать.

Находиться на расстоянии от нее и ждать, что она предпримет дальше, было для него пыткой. После того как Анджелина, явно обладающая задатками шпиона, сообщила ему, что «старый друг Элли уехал навсегда», оставаться в Барселоне, где он пытался наладить отношения со своей матерью, было невыносимо.

Он стоял по другую сторону забора, когда Элени подъехала к конюшне и, спешившись, стала что-то шептать на ухо животному. Рядом с огромным жеребцом она казалась маленькой и хрупкой. Если бы он не видел собственными глазами, что она преодолела ту полосу препятствий, он бы в это не поверил.

Элени повела лошадь в конюшню. Немного помедлив, Габриель преследовал за ней. Элени его не заметила. Отпустив конюха, она наполнила кормушку своего жеребца овсом.

Прислонившись к двери стойла напротив, он стал слушать, как она разговаривает с жеребцом, чистя скребницей его шкуру. Она говорила своему новому другу, какой он молодец и как она им гордится.

Заржав, жеребец ткнулся носом ей в лицо, и она рассмеялась. Габриель обнаружил, что завидует животному.

Когда она покинула стойло, Габриель вышел из тени и встал прямо перед ней. Ее коса растрепалась, несколько завитков прилипло ко лбу. Бриджи облегали ее крутые бедра, капелька пота стекла вниз по ее шее и исчезла под расстегнутым воротом рубашки.

– Привет, принцесса.

Элени дерзко вскинула подбородок, но он увидел боль в ее глазах.

– Ты приехал, чтобы предложить мне новое соглашение, Габриель? Ты прав. Ты больше ничего не можешь мне предложить. – От этих слов внутри у него все похолодело. – Ты вернулся только потому, что твоя маленькая шпионка сообщила тебе, что я прогнала Спироса? Потому что ты ничем не будешь рисковать, если вернешься сейчас?

– Я хотел, чтобы ты сделала выбор, принцесса.

– Нет, ты снова сделал выбор за меня. – Элени обхватила себя руками. – Ты такой же, как мой отец и Андреас.

Габриель вздрогнул, словно она его ударила.

– Отпустить тебя было самым сложным поступком, который я когда-либо совершал.

Ее глаза наполнились слезами.

– Нет, Габриель. Бороться за меня так же, как я боролась за тебя, быть со мной откровенным, показать мне свои слабости, доверить мне свое сердце было тебе сложнее всего. Боже мой, ты даже не дал мне шанса! Ты просто разорвал отношения со мной сразу, как только перестал во мне нуждаться.

Как он мог не замечать, какую сильную боль ей причинял. Он прятал свои собственные страхи и комплексы и считал, что поступает правильно? Какая женщина понимала его лучше, чем она?

– Ты права. Я всю свою жизнь старался быть сильным, никому не доверял. Когда я увидел тебя со Спиросом и услышал, что ты со мной только из-за обещаний, которые ты мне дала, я понял, что больше не могу это выносить. Это был настоящий кошмар.

Шмыгнув носом, она вытерла рукой мокрые от слез глаза.

– Одних твоих обещаний и преданности мне стало недостаточно, принцесса.

– Что ты имеешь в виду? Разве я не все тебе дала? Что еще тебе от меня нужно, Габриель?

– Твое сердце, – ответил он, положив руку ей на грудь.

Чувствуя, как бьется ее сердце, он испытал благоговейный трепет и несколько минут не мог говорить.

Элени осторожно посмотрела на него. В ее взгляде читалось сомнение.

– Габриель?

– Мне нужно твое сердце, Элени. Твое доброе, великодушное, любящее сердце. Я не хочу, чтобы ты была моей женой только потому, что дала мне обещание. Или потому, что Анджелина нуждается в тебе. Или потому, что ты вбила себе в голову, что ты в долгу перед своей страной. Я хочу, чтобы ты была моей женой, потому что твое сердце принадлежит мне. Потому что ты принадлежишь мне. Потому что ты не можешь жить без меня, а я без тебя, принцесса.

– О, Габриель, – произнесла она хриплым от эмоций голосом, и из ее глаз снова потекли слезы.

– Принцесса, – так нежно сказал он в ответ, что она заплакала еще сильнее. – Я не могу тебе вернуть десять лет твоей жизни, потраченные впустую, но я буду тебя любить всем своим сердцем. Буду ценить каждый день нашей совместной жизни. У нас с тобой будет столько детей, сколько ты захочешь. Я постараюсь быть лучшим отцом на свете. – Опустившись перед ней на колени, он прижался лицом к ее животу. – Дай мне шанс, Элени, и ты никогда об этом не пожалеешь.

Тогда Элени тоже опустилась на колени и заключила его в объятия. Неужели этот глупый мужчина не знает, что она принадлежит ему? Что он для нее все?

– Я люблю тебя, Габриель. Ты увидел во мне больше ценных качеств, чем кто-либо прежде. Ты заставил меня почувствовать себя важной. Как ты мог думать, что Спирос что-то для меня значит, после всего, что у нас с тобой было? Почему ты не поговорил со мной? Почему ты просто взял и уехал?

– Мне нужно было кое-что исправить. Я захотел стать другим человеком на тот случай, если ты выберешь меня. Мне уже давно следовало это сделать.