– И разнообразный, – добавил Брейн, пробуя чай. – А ничего получился, действительно натуральный.

– О да, – согласился Фогель, попробовав напиток, и было непонятно, к чему это относилось – к его опыту или качеству чая.

– Никакие дружеские контакты в группе не приветствовались – не то чтобы об этом кто-то предупреждал, но я думаю, эту атмосферу поддерживал куратор. Главное – работа, а вся прочая жизнь у каждого была своя. Мы знали друг друга только по позывным. Ну и еще пара ребят приезжали ко мне сюда на квартиру, по всяким нужным поводам – документы привозили или личные инструкции от куратора – все только на словах.

– Сахар у тебя остался?

– Дай подумать…

Фогель почесал лоб.

– Вон там в шкафу должна быть кастрюля из стеклопластика, в ней мешочек, а в мешочке десятка полтора леденцов. Сойдет вместо сахара?

– Думаю, сойдет, – сказал Брейн и, поднявшись, действительно нашел леденцы в указанном месте.

– Не подводит тебя память, – сказал он, возвращаясь на место.

– В трезвом режиме не подводит.

– Давай рассказывай, я буду слушать, – сказал Брейн, понимая, что без того, чтобы выговориться перед кем-то, Фогель не придет в порядок, а он Брейну был необходим.

– И вот однажды, когда я уже и думать забыл, что эта постоянная учеба и преподавательская деятельность когда-нибудь кончится, куратор сообщил, что мы приблизились к точке. Главной точке, понимаешь?

Брейн кивнул.

– Срок был назван совсем близкий – что-то дней пять. Я даже удивился. Вроде прежде у нас все так обстоятельно, и вдруг – пять дней. Однако обсуждать нечего, стали готовиться, а я даже спать стал, на удивление, хорошо, появилось ощущение какой-то нужности. Как у студента перед защитой диплома, я полагаю. Вроде как не зря все.

– И никаких подробностей?

– Ну, разумеется. Пришел срок, в пять утра за мной заехал один парень и отвез меня на пустырь, где стоял наш фургон. Там уже были все наши, кроме еще одного, но и он вскоре подъехал, да не пустой – в багажнике оказался такой арсенал, что я впервые об этом деле по-другому подумал.

– Страшно стало?

– Нет, страха не было. Просто ужас. Краткий такой момент ужаса, что, дескать, это уже не шутки. Крупные стволы, бронежилеты тяжелого класса, весь боекомплект из бронебойных железок – плюс пара автоматических гранатометов. Ну а вся связь была у нас в фургоне. Этим я заведовал. Куратор сразу сказал, что я буду в фургоне. Чтобы сидел на слежении и обеспечивал связь, РЭБ и блокаду, если придется.

– Это еще что? Другая РЭБ?

– Нет, у нас на крайний случай была электромагнитная бомба. Но это уже на самый-самый крайний. Она была в днище фургона вмонтирована. В общем, поехали мы. Ехали часа четыре, за это время даже мандраж прошел. Я все ожидал, что куратор будет с кем-то связываться в пути, но нет – полное молчание. Потом покатались немного по городу. Свендорф, кстати, называется.

– Свендорф – большой город, – заметил Брейн, чтобы чуть встряхнуть рассказчика и заставить его описывать более информативно.

На самом деле Брейну эти сведения вряд ли пригодились бы, но пока Фогель говорил, Брейн его изучал. Вся эта внешне эмоциональная история могла оказаться профессионально поставленным враньем.

– Да, город что надо. Я бы, наверное, хотел там пожить. Только там горы рядом.

– Не любишь горы?

– Не знаю, – пожал плечами Фогель. – В общем, заехали в какой-то ангар. Посидели. А где-то к шестнадцати часам куратор подал команду о полной готовности. Нас девять человек, все уже были одеты и снаряжены. Исходная позиция – перед другим ангаром в пяти километрах. Там была большая кирпичная пристройка, план которой у нас уже имелся. Задача простая – зачистить охрану и вывезти все носители информации. И вот подкатили мы бодренько, сразу вышибли пару дверей, и началась стрельба. У меня на экранах полная обстановка – видео, акустика, перехват переговоров противника. Я по мере сил предупреждал группу – где да что. В общем, сначала шло по писаному, и уже с третьего этажа потащили носители, как вдруг бац – и погас один канал связи, потом другой. А потом моих абонентов повыключали одного за другим. Биометрические показатели группы на нуле, и я сижу в фургоне и понимаю, что остался один и что за мной сейчас придут. Причем даже силенок у моей аппаратуры выхватить передачу противника не хватает – у них, видать, база была помощнее нашей. Но кое-что я подкрутил и стал фиксировать хотя бы активность их связи. Отфильтровал около тридцати каналов – это против наших девяти было. Запустил на бомбе отсчет взрывателя, вывалился из фургона и побежал по узким переулкам – там как раз заброшенная промышленная зона была – только прятаться. И тут мой фургон полыхнул, и, стало быть, ударила импульсная волна. Всю радиопередачу в радиусе километров семи как корова языком слизала. Конечно, фильтры где-то у противника сработали – у них аппаратура была куда круче нашей, но пока сервера перезапускались, я уже далеко умотал.

– И что потом?

– По ТВ-боксу передавали новости о нападении бандитов на какую-то коммерческую фирму с целью ограбления. Сказали, что охране удалось уничтожить всех нападавших. Что их было девять, одна из них – женщина.

– Значит, вся группа там осталась?

– Получается так, – вздохнул Фогель.

– И после этого ты ушел из университета и забухал?

– Ну… Не сразу, конечно. Скорее всего если бы все это предали гласности, провели какое-то расследование, то было бы легче пережить, понимаешь?

– Понимаю.

– А так – объявили по ТВ-боксу, и молчок.

– Просто информацию сразу зажать не успели, и что-то через полицию журналюгам протекло.

– Да, я тоже так подумал. И получается, что как будто ничего не было. Как будто мне все приснилось. Причем что удивительно, я ведь жил один и вроде не должен был ощутить какой-то потери, но ощутил. Оказалось, что все эти люди с двойной жизнью и позывными вместо имен стали для меня чем-то вроде семьи.

– А университет? Там же тоже люди и окружение.

– Университет? – Фогель на мгновение задумался. – Нет, университет был чем-то вроде одежды. Он был снаружи. А вот эта группа – она была самой сутью моей жизни. Она была внутри меня.

– Ты анализировал, что могло произойти? – спросил Брейн, чтобы поскорее перейти к своей теме. Его время было ограничено.

– Да, разумеется, – кивнул Фогель. – Поначалу разные варианты продумывал, но потом остановился на одном.

«Предательство, конечно», – подумал Брейн не без внутренней усмешки. Ну, как же без предательства в такой закрученной истории?

– Это было предательство, – убежденно произнес Фогель.

«И разумеется, ты их вычислил», – снова подумал Брейн.

– Это был Соло. Один из наших парней. Невысокий такой, рыжеволосый. Он держался очень незаметно и всегда отводил глаза.