Не представляю, как спастись от этой напасти. Пока что я склоняюсь к стратегии молчания. Не буду отвечать на ее письмо, и все. Закрою ставни, задерну шторы, выключу свет, забьюсь в дальний угол и притворюсь мертвым. А дальше посмотрим.

Если у вас, дорогой мой консультант, есть совет получше, приму его с благодарностью.

Обнимаю.

3 апреля 2013

От кого: Аделина

Кому: Пьер-Мари

Милый Пьер-Мари!

Дважды спасибо за ваши письма! Мой птичник кишмя кишит потерянными цыплятами, и каждый громко требует кормежки, а я даже не знаю, с кого начать.

Я провела самые странные в своей жизни пасхальные выходные. Если я вам расскажу про свои приключения, боюсь, вы мне не поверите.

Прежде всего, должна вам сказать, что меня как человека, практически не имеющего близких (если, как вы увидите дальше, не считать брата), пугают любые семейные празднества из разряда «обязаловки», поэтому я всегда стараюсь от них увернуться, ссылаясь на занятость.

На сей раз моя программа стартовала в пятницу вечером, когда я подписалась посидеть с тремя детьми своей подруги — теми самыми, от разных отцов. Поскольку официальный папаша — примерный прихожанин, он удостоился привилегии быть приглашенным на празднование Пасхи в Ватикан, в присутствии нового папы Франциска. Прекрасная весть — пока он будет молиться на площади Святого Петра, его жена рассчитывает тоже вознестись на седьмое небо в объятиях любовника. Отсюда — моя временная должность при Мари-Неж (7 лет), Люке (5 лет) и Аделаиде (3 года). Я не ханжа.

Не успел их мамаши след простыть, как я, наплевав на свою диету, решила побороться с депрессией и напечь им гору блинчиков (печь блинчики для меня — одно из лучших лекарств от неприятностей). Они забросали весь дом ошметками блинов, немножко перессорились, объелись, и в 21:30 в доме настала тишина. Только я собралась включить компьютер и написать вам, как со второго этажа спустилась малышка Аделаида. Зареванная и в следах рвоты. И тут началось. Избавлю вас от подробностей и скажу лишь, что я полночи собирала, отмывала, подтирала, а потом купала и переодевала малышню.

Их мать, разумеется, отключила мобильник. Дозвониться до врача в Пасхальное воскресенье не представлялось возможным. Наутро, сама не своя от волнения, я повезла их в больницу, молясь про себя, чтобы по дороге они не заблевали мне машину. Просидев час в очереди, мы попали на прием к интерну, который предположил пищевое отравление и положил всю троицу на обследование.

16 часов, 17 часов… Мобильник подруги по-прежнему не подавал признаков жизни. Я уже смирилась было с тем, что не попаду на пасхальный концерт в церкви Мурона, в котором вечером должен был выступать наш хор, когда подруга наконец заявилась — вместе с любовником. И знаете, что она сделала? Обложила меня по полной программе за то, что я не проверила, какой срок годности стоял на яйцах, которые я взяла у нее в холодильнике.

Я не просто вымоталась и опоздала на репетицию. Я оказалась виновата в том, что захотела доставить удовольствие ее ребятне. От всего этого я чуть не заболела.

В итоге я все-таки успела на репетицию, но, положа руку на сердце, лучше бы я во время выступления простояла за кулисами. Я брала не те ноты и сбивалась с такта. Полностью расслабиться мне удалось только к середине Veni Creator Spintus.[10]

Вот почему, когда после концерта наш хормейстер пригласил всех к себе, я жутко обрадовалась. Снова наплевав на диету, до двух часов ночи отрывалась, налегая на копчености и другие закуски и щедро заливая их шеноном. Ничего хорошего из этого не вышло, потому что — кто б сомневался? — на обратном пути мою старую колымагу остановила бригада жандармерии.

Пьер-Мари! Не дай вам бог провести ночь в вытрезвителе! Я прорыдала несколько часов, стуча зубами от унижения.

Утром меня выпустили, но отобрали права. Комиссариат расположен в 15 километрах от моего дома, и я думала, мне хотя бы разрешат вернуться на машине домой, но не тут-то было.

Они сказали, чтобы я кому-нибудь позвонила, кто сможет меня отвезти. В Пасхальное воскресенье, в полдень! Примерно полчаса я ошивалась на улице — холод стоял собачий! — не представляя, что делать. К кому обратиться с подобной просьбой? К Ромену? Это было бы самоубийство! Изо рта у меня несло, как из помойки. Нет, если я хочу, чтобы наше романтическое свидание повторилось,

Ромену не надо звонить. Подруга, с детьми которой я сидела? Конечно нет — после сцены, которую она мне устроила в больнице. Я перебирала номера в записной книжке телефона, и тут мне в голову пришла очень неожиданная мысль: будь у меня ваш номер, Пьер-Мари, я позвала бы на помощь вас. Только вас, и больше никого.

Но вашего телефона у меня не было, поэтому я решилась набрать номер… (позволю себе одно-единственное многоточие) Седрика, моего братишки.

К счастью, в тот день он не настолько наклюкался, чтобы жандармы запретили ему садиться за руль. Всю дорогу он как заведенный бубнил: «Не, ну ваще, мою сестрицу замели в вытрезвиловку! Не, ну я тащусь, любимая мамочкина доченька — и в кутузке!» И ржал как конь. Я мечтала об одном — чтобы он довез меня до дому и оставил в покое. Но Седрику, как обычно, делать было нечего, и он застрял у меня. Пьер-Мари, в прошлом письме вы просили меня раздобыть вам веревку, плиту и подушку (я все время помню про свою землячку из Сарты) — так вот, я могу вам сказать, что, окажись тогда у меня под рукой ружье, я направила бы его ствол не на себя.

Седрик долго морочил мне голову своими идиотскими историями, смолил косяк за косяком, валялся на диване и жаловался на все на свете. В конце концов он своего добился: я выписала ему чек. Чтобы его вытурить, пришлось расстаться с 1000 евро.

Избавившись от него, я первым делом включила компьютер.

Обнаружила, что от вас пришло сразу несколько писем, и на мгновение почувствовала себя лучше. Потом я их прочитала, и мое настроение взлетело до небес.

Я живо вообразила себе, как вы дремлете на диване под негромкий гул разговоров, в котором напрочь отсутствует голос вашего высоколобого зануды-зятя, — счастливый, как паша. Эта картинка сытой умиротворенности оказала на меня самое благотворное воздействие. Я принимаю ваше доказательство номер 4!

Затем я представила, как вы спасаетесь от преследований этой гарпии из Сарты и, признаюсь честно, расхохоталась. Пьер-Мари, да кто она такая, эта баба? У меня складывается впечатление, что вы ее боитесь. Разумно ли это, в вашем-то возрасте? Послушайте, да избавьтесь от нее раз и навсегда! Или уж как-нибудь перетерпите ее визит, но только не ведите себя как малое дитя. Не думаю, что страусиная тактика — наилучшая из возможных. Заодно напоминаю вам свое предложение: сообщите мне ее адрес, и я с ней разберусь. (Предварительно раздобыв то самое ружье — можете полностью на меня рассчитывать.)