Ну вот. Дайте мне немножко прийти в себя после кошмарных событий последних дней, и — обещаю! — я отвечу на все ваши вопросы. Пока просто вас обнимаю. В моем крошечном садике светит солнце, передо мной чашка крепкого кофе, жесткая мочалка помогла ликвидировать вонючие миазмы вытрезвителя, и я признаю вашу правоту: жизнь совсем не так ужасна.

P. S. После всего, что я вам рассказала, вы не отберете у меня табличку «Аделина Пармелан, выдающийся консультант»?

4 апреля 2013

От кого: Пьер-Мари

Кому: Аделина

Дорогая нарушительница!

Я надеялся, что вы повеселите меня рассказом о своих любовных подвигах, но должен признаться, что внезапная смена программы нисколько меня не разочаровала. Я совершенно пленен повестью о ваших воскресных злоключениях. Но ответьте мне на один вопрос. Не случилось ли вам посреди наихудшего эпизода (правда, тут еще надо определить, какой эпизод считать наихудшим: отравление тухлыми яйцами? ссору с подругой? пребывание в вытрезвителе? чек на 1000 евро, выписанный брату?) расслышать доносящийся из скрытых глубин мозга тонюсенький голосок, вещающий с утешительной интонацией: «Вот будет классно все это рассказать моему старому другу Пьеру-Мари Сотто»?

Итак, в минуту отчаяния вы хотели позвать на помощь именно меня? Скажу честно, читая эти слова, я чуть не расплакался. Видно, с возрастом становлюсь сентиментальным. Плюс не будем забывать о психологическом состоянии, в котором я пребываю последние два с половиной года. Порой достаточно строчки из песни, услышанной по радио в машине, или реплики в даже не лучшем фильме, или строчки в книге — и готово дело. Теперь я лучше понимаю своего деда, на которого простое название Шемен-де-Дам[11] производило оглушительное впечатление: голос у него садился и он торопливо снимал очки, чтобы утереть глаза. Похоже, меня ждет то же самое, хоть я и не воевал в Вердене. И мою реакцию вызывает другое слово. Другое имя. Вы знаете какое.

Разумеется, Аделина, позвони вы мне, я помчался бы к вам на выручку. Если в начале письма я над вами и подсмеиваюсь, то исключительно с целью поднять вам настроение. На самом деле мне крайне неприятна мысль о том, что вам плохо, хоть я вас в действительности никогда и не видел. Да, это чистая правда: ради вас я совершил бы безрассудный поступок, на какой способен по просьбе весьма ограниченного числа людей (не считая родных): я нужен ему (или ей) — значит, надо действовать, а рассуждать будем потом. Кстати, вам известно определение такого понятия как друг? Друг — это тот, кому вы можете позвонить в три часа ночи и сказать: «Мне кажется, я совершил большую глупость. Можешь приехать с лопатой и большим куском пленки?» И он приедет.

Не бойтесь, ни капли уважения к вам я не потерял, и табличку, на мой взгляд, можно оставить. Разве что приписать внизу мелкими буковками (или в скобках) что-нибудь вроде: «Аделина Пармелан, выдающийся консультант (не прочь выпить)». Мне кажется, это только прибавило бы вам человечности, не находите?

Относительно моей второй корреспондентки из Сарты вы абсолютно правы. Меня обуяла паника, и я растерялся. Я ей отвечу — пока не знаю, что именно, но отвечу. Если вы не передумали нанести ей визит, не стесняйтесь. Она живет по адресу: Ле-Ман, улица Абель-э-Гордон, дом 7.

А теперь, без всякой связи с предыдущим, по поводу многоточий. Я вовсе не против многоточий, если они выражают колебание или используются для поддержания напряжения, например, когда вы описываете появление на сцене своего… брата! В подобных случаях многоточие исполняет функцию барабанной дроби и вполне допустимо. Я ненавижу многоточия, за которыми ничего не следует, которые выдают леность или попытку скрыть собственную некомпетентность. Ладно, урок окончен. Профессор Сотто, ау! Вы заметили, что вас давно никто не слушает?

P. S. Нет, не могу с вами расстаться, не затронув тему, которая волнует меня больше всего. Ваше длинное письмо меня, конечно, обрадовало, позабавило и взволновало, но… (скромное многоточие) я ждал другого. В следующий раз?

4 апреля 2013

От кого: Пьер-Мари

Кому: Жози

Дорогая Жози!

Ближе к вечеру говорил с Максом по телефону. Мне показалось, он какой-то вялый — наверное, действие лекарств? — и мрачный. Мы проговорили полчаса, и в конце он все-таки рассказал анекдот. Стоило мне услышать: «Помнишь, про то, как приходит к врачу…» — и я понял, что старина Макс снова с нами. Соль анекдота я не уловил, но в нужный момент засмеялся и заметил, что смеюсь сквозь слезы. Что-то я с годами становлюсь сентиментальным. Теперь я лучше понимаю своего деда, на которого простое название Шемен-де-Дам производило оглушительное впечатление: голос у него садился и он снимал очки, чтобы утереть глаза. Меня, Жози, ждет то же самое, хоть я и не воевал под Верденом.

Получил письмо от твоей подруги Лисбет. Ну и темперамент! Я сказал ей, что не смогу приехать в Ле-Ман, так она заявила, что приедет ко мне сама! Конечно, ради нашей с тобой дружбы я ее приму, но должен признаться, что слегка ее побаиваюсь.

На самом деле я пишу тебе не по поводу Макса и Лисбет.

А пишу я тебе по поводу мейла, который отправлял Максу 15 марта и который ты читала (с его разрешения, то есть я ни в чем тебя не упрекаю) — я просил его кое-что для меня разузнать. Когда ты отвечала мне вместо него, ничего про это не писала. Поэтому спрошу напрямую: ты ездила в Ле-Клуатр проверить, на самом ли деле некая Аделина Пармелан живет в тупике Марка Блока, дом номер 1?

Так была ты там или нет? Если да, что увидела? Как она выглядит? Живет одна? Какая у нее машина? Какие у машины номера?

Я перечислял вам признаки, выловленные в ее письмах, например употребление «почему» вместо «потому что». Жози, я не валяю дурака. Мне не слишком весело, но я не в депрессии. Голова у меня по-прежнему на плечах. Просто я удивлен, что эта женщина притягивает меня, и я хочу понять, в чем причина.

Ты, наверное, знаешь, как много это для меня значит. Если я не получу разъяснений от вас двоих, то сам сяду в машину и поеду разбираться, в чем дело. Возможно, именно это мне и следовало сделать с самого начала. Но ты в состоянии избавить меня от необходимости совершать столь долгое путешествие.

Жду новостей.

Обнимаю.

P. S. За Еву не беспокойся, она сильный человек.