— В столовую… — вставил я.

— Ты что, есть хочешь?!

— Там есть борщ?

— Есть!

— Понимаете, Борис Григорьевич… я почти три года не ел нормального русского борща!

— Вот теперь я сам вижу, что мужик здоров! — воскликнул Кудряшов, — тащим его в столовую!

По настоянию врачей далее меня только несли. Несли в специально принесённом для этого кресле. Я же дико озирался по сторонам, ловя каждую деталь и не забывал бодро улыбаться.

Всё это время полковник Кудряшов следовал с нами, не забывая время от времени выдавать руководящие, как он любил при нас выражаться, «указивки» суетящимся вокруг работникам. Улучшив момент, когда нас дотащили до столовой, он спросил меня:

— Ну как, пригодилось что-нибудь из нашей науки выживать там на Марсе?

— Весьма и много! — Ответил я.

Кудряшов и его специалисты нас всех готовили по части выживания в экстремальных условиях.

— Потом расскажешь подробно, — продолжил он, — нам следующие смены готовить и обучать. А пока кушай, сил набирайся. Уже несут.

Он кивнул на официантку аж красную от усердия несущую на подносе тарелку чуть меньше среднего тазика. J

Этот борщ, который я там съел был самый вкусный борщ в моей жизни!

Где-то через час, снаружи навели порядок и нас всех отвезли в Центр Подготовки, что находится на Пионерском проспекте. Всю дорогу на обочинах стояли сплошной стеной люди, махали руками и аж прыгали от радости. Я же смотрел на них и с ужасом осознавал, что нормальная жизнь вот с такой Славой это для меня как бы не недоступная роскошь… Да, тяжко придётся!

Ночевали в Центре.

Мне всю ночь снился Марс.

…Помню, когда нас в процессе подготовки отправили на две недели на орбиту…

Весь полёт, чтобы не перегружать наши Орбитальные Станции проходил на борту «Молнии». Только в грузовом отсеке был специальный модуль по типу нашим малых ОС. Для меня тот полёт был вторым, но запомнился он мне весьма интересной эволюцией моего миропонимания и мироощущения.

Так как экипаж был советско-китайский, то нас разбили на пары. Моим напарником тогда был тот самый Цай Мин-Нэн. В короткие перерывы между тренировками и работой любимым развлечением у всех было смотреть на Землю. Мы тоже были не исключением…

Это зрелище было поразительным.

В белизне скученных облаков и бесчисленных оттенка синевы океана исчезали гудение механизмов космического корабля, треск помех, даже собственное дыхание. Нет ветра, холода или запаха, связывающие с Землёй. Вроде был ты бесстрастный наблюдатель, снисходительно взирающий со своей космической высоты, но при этом так взволнован, что не отдаёшь себе отчёта, насколько крепко связана твоя душа с Землёй, проплывающей под тобой.

Такие яркость и прозрачность, как в космосе, просто не достижимы на Земле, даже в безоблачный ясный день высоко в горах. Когда впервые видишь Землю из космоса испытываешь бешенный восторг и желание смотреть и смотреть не отрываясь на неописуемой красоты виды, проплывающие в 400-х километрах внизу. Только там в космосе начинаешь понимать насколько мала Земля и насколько дики те народы и цивилизации уродующие, пачкающие и убивающие эту красоту ради наживы. Тогда, с доктором мы часто обсуждали свои впечатления. И вот что любопытно: в первый день, мы выделяли наши и не наши страны, на третий-четвёртый — наши и не наши континенты. К пятому мы поняли, что у нас одна общая Земля.

Но только оказавшись на Марсе и пробыв там больше двух лет, я понял совершенно другую истину.

Мы рождённые на Земле, и поднявшиеся в космос, видим как она мала.

Мы говорим: «Земля наш общий дом». Но так ли это?

Земля с орбитальной станции огромная, но уже с Луны — она зелёно-голубой шарик. Такой тёплый, уютный, маленький.

А какова она с Марса? Яркая жёлто-голубая двойная звезда разделённая промежутком от четверти градуса до градуса дуги.

Но и на Луне и на Марсе уже живут люди. Работают и постепенно преобразуют эти миры под себя. Творя из них Новую Землю.

Так есть и так будет.

Так что же всё-таки Земля?

«Наш общий Дом»?

Отчасти так. Но это «отчасти» совершенно не означает, что мы к ней можем относиться как к вещи, которую можно использовать, а потом выкинуть.

И, тем не менее, Земля всего лишь колыбель, из которой человечество вышло к Звёздам. К своей зрелости.

Уже скоро, многие люди будут называть Землю — Земля-матушка, как русские называют Россию.

И тем не менее называя Домом уже совершенно иные планеты и среды.

Пройдут века и наш Дом по праву будет вся Вселенная.

Остаётся поразиться силе мысли и предвидения Циолковского который это же понял и написал почти сто лет назад.

Юрий лежал в своём спальнике и смотрел в едва виднеющийся над ним во тьме потолок. Друзья уже спали после многотрудного дня, полного впечатлений.

Только ему мешала заснуть всегдашняя его тайная страсть к головоломкам. А тут такой великолепный повод поломать голову над очередной загадкой.

Иногда, дома, на Полигоне, когда инженера и рабочие собирались вместе, общая болтовня съезжала на «Загадки Мировой Истории». Болтали обычно всякую чушь. Но иногда, встречались и любопытные мифы, слухи, домыслы, факты и предположения. Был среди них и такой, что якобы, на Марсе нашли нечто, что ныне очень тщательно скрывается.

При этом приводилась масса косвенных фактов, которые можно было бы толковать двояко.

Один из них — довольно необычный выбор места для постоянной Базы на Марсе. Фактически на склонах вулкана.

Чисто прагматически выгоднее было бы её расположить поближе к некоторым особо интересным объектам, но не вблизи вулкана. Причём объекты те представляли особый интерес как с геологической, так и из соображений будущего освоения и постройки колонии на Марсе.

Но была выбрана именно подошва давно потухшего вулкана. Также, приводились в пример слухи о неких особо секретных проектах, которые осуществляли наши «космики» во время этой экспедиции.

Якобы по одному из них, искались следы древнейшей цивилизации, некогда бывшей на Марсе.

По другой версии, искались следы пребывания инопланетян на Марсе, причём по какой-то неведомой «наводке» с Земли.

Конечно, когда делается нечто типа такой экспедиции, то обязательно будет и какая-то секретная часть. Большая или маленькая тут не суть важно. Важно то, что после, наличие таких «частей программ» становится поводом для диких пересудов.

И фантазий.

Тут существенно было то, что сам Владимир, в своём рассказе дал повод не только все эти пересуды и сплетни вспомнить, но и заняться вплотную дешифровкой всех этих странностей.