Стараясь скрыть свои чувства, Кэтрин отвернулась к окну.

– Неужели ночью все было так ужасно? – спросил Доминик.

В следующее мгновение он оказался прямо за ее спиной, и Кэтрин почувствовала его дыхание. А затем губы его прижались к ее шее, и Кэтрин невольно вскрикнула – ее словно горячей водной окатило.

– Нет, отчего же?.. Было совсем неплохо. Очень даже неплохо. – Она чуть не задохнулась, когда он расстегнул верхнюю пуговку у нее на спине.

– А это тебе не нравится? – Он лизнул языком ее шею.

– Нет, это слишком уж… – «Как чудесно!» – промелькнуло у нее. – Это слишком уж необычно.

Он расстегнул еще одну пуговку, и губы его спустились пониже. Она попыталась совладать с собой, не застонать от наслаждения, однако не удержалась от стона.

Доминик снова рассмеялся.

– Значит, тебе не хочется, чтобы я так делал? – Он расстегнул последнюю пуговку, и спину ее словно охватило пламенем от прикосновения его жарких губ.

– Н-нет… – прошептала она.

– А может, лучше так? – Его рука скользнула ей под платье и под рубашку. Затем он осторожно опустил платье с одного плеча и положил ладонь на ее обнажившуюся грудь.

– Нет-нет…

Ей хотелось еще что-нибудь добавить, но она не могла вымолвить ни слова. К тому же все мысли мгновенно вылетели у нее из головы; она даже забыла, почему нельзя было допускать сближения с мужем. Да, она совершенно ничего не помнила, и ей оставалось лишь наслаждаться ласками Доминика.

– А так?.. – Он легонько коснулся большим пальцем ее соска, и она громко вскрикнула; ей казалось, что пламя, охватившее все тело, вот-вот сожжет ее дотла.

– О Боже! – Она прислонилась спиной к груди мужа. – Пожалуйста, не надо.

Она умоляла его. Умоляла остановиться. И при этом страстно желала его.

Тут снова послышался смех Доминика, а затем он повернул ее лицом к себе и тотчас же впился поцелуем в ее губы. Кэтрин почувствовала, что ноги ее стали совсем ватными, кровь же, казалось, закипела в жилах.

Наконец он прервал поцелуй и заглянул ей в глаза.

– А уж этого ни в коем случае не делать, верно, Кэт? – Муж внимательно смотрел на нее, ожидая ответа.

Она едва заметно кивнула:

– Ни в коем случае.

Он поджал губы и вдруг отстранился от нее.

– Что ж, очень хорошо. Я не стану брать то, что предложено мне не по доброй воле.

Доминик сделал шаг назад, и Кэтрин уставилась на него в недоумении. Он что, уходить собрался? А ее так и оставит? Оставит трепещущую от желания? Но это… Это непостижимо.

И конечно же, ей совсем не хотелось, чтобы он уходил. В глубине души она надеялась, что он не отступит и ей придется уступить. Значит, теперь она сама должна сделать выбор. Должна поступить так, как ей хотелось.

Собравшись с духом, Кэтрин сделала шажок навстречу мужу. Посмотрев ему в глаза, она взяла его за руку и снова прижала его ладонь к своей груди. Он взглянул на нее с изумлением, но руку не убрал.

По-прежнему глядя ему в глаза, Кэтрин сказала:

– Я не откажу тебе. Ты сам это прекрасно знаешь.

Не говоря ни слова, он обнял ее за талию, привлек к себе и прижался губами к ее губам. Затем подхватил на руки и отнес в свою постель. В их общую постель.

Положив жену на покрывало, Доминик убрал с ее лица несколько выбившихся из прически прядей, стал снимать с нее платье. Кэтрин трепетала при каждом его прикосновении и тихонько стонала. Что бы она ни говорила мужу, она желала его, страстно желала. Так что, наверное, придется ей найти другой способ оградить от этого мужчины свое сердце…

Тут губы его снова прижались к губам жены. Затем он принялся целовать ее груди, и соски тотчас же отвердели, превратившись в тугие бутоны. Минуту спустя он снял с Кэтрин оставшуюся одежду и, чуть приподнявшись, окинул ее взглядом. Ее черные волосы распустились и веером рассыпались по подушкам. Лицо же раскраснелось, и с губ то и дело срывались тихие стоны.

«А ведь мне необыкновенно повезло, – подумал Доминик неожиданно. – Да, повезло, что такая женщина принадлежит мне, что она – моя жена». Эта мысль ужасно смутила его и в то же время наполнила душу ликованием.

Немного помедлив, он снова склонился над ней и, коснувшись губами ее живота, стал продвигаться все ниже. Она напряглась всем телом и воскликнула:

– Ах, Доминик!.. Что ты…

Но он, не давая ей договорить, припал к ее телу в интимнейшем из поцелуев. Издав хриплый вопль, Кэтрин впилась ногтями в его плечи, и Доминик почувствовал, что с каждым поцелуем подводит ее все ближе к пределу. Он мысленно улыбнулся. Право же, его жена оказалась самой отзывчивой из всех любовниц, каких он только знал. Она была совершенно неопытна, но проявила себя очень способной ученицей. И он упивался каждым мгновением, проведенным с ней.

У Кэтрин все поплыло перед глазами, когда палец Доминика проник в ее лоно. Казалось, тело ее жило какой – то новой жизнью – во всяком случае, она ощущала его совсем по-другому и наслаждалась этими совершенно новыми, неведомыми прежде ощущениями.

В какой-то момент ей уже показалось, что она не сможет выдержать это напряжение и эту сладостную пытку, но тут наконец к ней пришло освобождение, и тело ее забилось в конвульсиях, а с губ сорвался протяжный вопль. И тотчас же Доминик приподнялся и поцеловал ее в губы. В следующее мгновение он вошел в нее, и она даже не заметила, когда он успел раздеться. Впрочем, она сейчас ничего бы не заметила, даже если бы дом вдруг загорелся.

Доминик двигался все быстрее, и вскоре Кэтрин вновь почувствовала, как стало нарастать напряжение. Наслаждение же усиливалось с пугающей быстротой, и она вскрикивала все громче. Царапая ногтями спину мужа, Кэтрин, то и дело целовала его и раз за разом выгибалась ему навстречу. Наконец, громко выкрикнув его имя, она подалась ему навстречу в последний раз, и по телу ее прокатились судороги. Несколько секунд спустя она затихла в изнеможении и тотчас же почувствовала, что муж достиг вершины блаженства почти одновременно с ней.

Прошло немало времени, прежде чем Кэтрин пришла в себя настолько, чтобы заметить, что Доминик переменил положение и теперь лежит рядом, прижимая ее к груди. Ей было тепло, она чувствовала небывалое удовлетворение и понимала, что находится сейчас чрезвычайно близко к опасной черте. Еще чуть-чуть – и она начнет привязываться к этому почти незнакомому ей человеку, а ведь он вполне способен заставить ее забыть о торжественной клятве, которую она дала себе в ту долгую страшную ночь, когда погибли ее родители. Да, она могла забыть о том, что нельзя сдаваться на милость мужчины, нельзя отдавать мужчине свое сердце.

Сделав глубокий вдох, Кэтрин повернулась на бок и принялась чертить ногтем какой-то узор на груди мужа. Возможно, ей следовало начертить для себя новый план действий. План, который позволил бы ей наслаждаться по ночам, но при этом не сближаться с мужем по-настоящему.