Вижу, что понимает. И это осознание рвёт ему крышу.

А ещё говорит, что я не в себе. Сам едва держится: дышит шумно, через рот, в глазах — пламя. Смотреть страшно. Но и отвернуться не могу, затягивает…

Я медленно приспускаю и второй рукав, собираясь сломать его сопротивление, но Яр удерживает меня, поймав за подбородок. В следующую секунду губы обжигает поцелуем, настолько жадным, болезненным и диким, что я пошатываюсь от его напора. Он запускает пальцы в мои волосы, с рычащим стоном прижимая меня к себе.

Горячая ладонь скользит вдоль позвоночника, касаясь обнажённой кожи. Инстинктивно сминаю рубашку под лопатками, ощущая его сердцебиение через слои ткани. Нас одна на двоих лихорадка шатает…

Отрываюсь только, чтоб выдохнуть раскалившийся воздух из лёгких и снова обратно тянусь, но Яр вдруг отстраняется, словно от огня.

Мне требуется несколько секунд, чтобы стряхнуть хотя бы часть дурмана. Со всей отчётливостью понимаю, что Чалов не собирается продолжать.

Он отказывается от меня.

Теперь уже я дёргаюсь от него. А Яр наоборот — за мной.

— Прости, я… чёрт возьми… — выдыхает он после долгой паузы, за время которой я успеваю натянуть обратно рукава и пальцами до боли вцепиться себе в плечи. — Так не должно быть.

— А как Яр? Как⁈

Хотела бы я знать, о чём он думает. Понять, какая сила смогла его отдёрнуть, потому что я в эту пропасть была готова рухнуть без оглядки. Но ответ, каким бы он ни был, мне едва ли понравился бы. Ведь Яр сделал выбор не в мою пользу.

— На эмоциях, — сорвано выдыхает он. — И… из жалости.

Яр отводит взгляд, а я не успеваю понять, что в нём — смущение или ложь.

Не верю! За время поцелуя я мысли связной не поймала. Какая, к чёрту, жалость⁈

Ну, только поначалу… может быть, она и стала спусковым крючком…

В любом случае уговаривать его я не буду.

— Тебя пожалеть нельзя, а меня оттолкнуть, значит, можно? — с горечью улыбаюсь я. Яр делает ко мне шаг, но я останавливаю его жестом. — Давай ты сначала разберёшься со своими загонами. А сейчас покинь мою комнату.

Давлю порыв вцепиться ему в руку. Молча провожаю его в коридор и шарахаю напоследок дверью.

Минут через пять слышу, как во дворе заводится мотор. Я вдруг со всей ясностью осознаю, что если Чалов сейчас уедет, между нами больше ничего не будет как раньше. Гордость и отчуждение порвут связавшую нас нить.

Я сгибаюсь пополам как от удара. Слёзы, такие горячие, крупные разбиваются о пол, а легче не становится. Но вскоре меня обдувает порыв сквозняка…

Резкий рывок и мои кости едва не трещат в крепких объятиях.

— Поехали в кампус, Тая? Только ты и я.

В его словах нет пошлого подтекста. И вместе — значит именно вместе: хором подпевать в дороге песням, пропуская сквозь пальцы потоки встречного ветра; бежать наперегонки по крутой лестнице на верхний этаж, встречать рассвет, обнявшись на краю крыши, и быть при этом ближе, чем могли бы стать в порыве слепой страсти.

По крайней мере, утром я без смущения смотрю ему в глаза. Меня отчасти удивляет то, как Яр воспринимает новость, что мы оба Андрею неродные. Не следует ни громких заявлений, ни упрёков. Вижу, что в голове он эту ситуацию прокручивает постоянно, домой пока не ездит, но не впадает в крайности. Не ожидала от него смирения.

В октябре учёба выходит на первый план. Программа становится такой насыщенной, что времени едва хватает на сон. Яр всё так же держится особняком, только свободное время теперь проводит со мной в библиотеке, помогая разбирать материал.

Я всё чаще ловлю себя на мысли, что в парне, наверное, легче разлюбить дерзость и внешность, чем наличие мозга. Его нестандартный склад ума завораживает, блестящие решения вызывают трепет, а зажатый в зубах кончик карандаша — самое эротичное, что можно представить.

Это странный какой-то месяц. Наши отношения, застыв в режиме паузы, не портятся, но и не развиваются. Нас словно залило бетоном — ничего нового не происходит, только смесь вокруг схватывается, крепнет, приковывая намертво. Если и отдирать потом, то только с мясом. Довольно непонятное состояние, хотя, казалось бы — не жизнь, а сказка! Поцелуи до потери пульса, мне вся его забота, весь пыл, вся нежность. Кайф, да и только!

Вот только в случае чего, то «с мясом»…

Глава 27

Утром тридцать первого меня у аудитории перехватывает Арс.

— Перестань делать вид, что ты меня не замечаешь.

— Ничего подобного, — смеюсь, украдкой поглядывая, нет ли поблизости Яра. Как показывает практика, им лучше не пересекаться.

— Я не идиот, Тая. Мы с Юлькой скоро забудем, как ты выглядишь. Очевидно, у тебя появилась компания поприятней.

— Нет у меня никакой компании. Просто… учёба. — Развожу руками. — Я иногда поужинать не успеваю.

— Тогда сделай на один вечер перерыв и приходи ко мне на Хэллоуин. Ты обещала.

— Я сказала, что подумаю.

— Не обижай именинника и притворись, что сказала «да». Юлька будет рада.

— Блин, точно! — Стучу себя по лбу. — С днём рождения, красавчик!

— Поздравишь на месте, — фыркает он. — Кстати, мы с Юлькой будем в костюмах заключённого и полицейского.

— Теперь понятно, откуда на её кровати наручники, — вспоминаю про странную находку.

На что Арс заинтриговано подаётся ближе и понижает голос:

— Думаешь, она созрела применить их не только как часть образа?

— Ага, пристегнёт тебя к батарее, негодяй озабоченный, — злорадно смеюсь отстраняясь.

Растерянная физиономия Арса дорогого стоит.

— Эй! Я, вообще-то, уже два месяца на самообслуживании!

— Продолжай в том же духе! — Оборачиваюсь, чтоб подмигнуть ему.

В приподнятом настроении выхожу из здания. По-хорошему надо пойти. Костюм, конечно, за пару часов найти не успею, но это вопрос фантазии. Меня больше волнует, как быть с Яриком…

Возможность не сказать ему, даже не рассматриваю. А дальше сам пусть решает: либо мы веселимся вместе, как пара, либо он ждёт в машине, пока я заскочу на пару минут поздравить друга.

В конце концов, продержался же он молодцом на свадьбе родителей?

В сравнении с этим подвигом вечеринка у Арса — плёвое дело. По идее, проблем возникнуть не должно.

Юли уже нет. У неё сегодня не было последней пары. Приняв по-быстрому душ, надеваю белый топ на шнуровке и небрежно укорачиваю пышную юбку. Добавляю к образу высокие гольфы, кеды — вуаля! Осталось глаза потемнее накрасить и протянуть алой помадой две полосы от уголков рта и до середины лба. Женское воплощение Пеннивайза готово! Кстати…