Отношения между Танасисом и Темис все больше обострялись. Только Маргарита сияла от счастья. Она была всем довольна.

– Приятно, что хоть кто-то улыбается, – заметила кирия Коралис, когда они остались с внучкой одни.

Маргарита обняла бабушку.

– Я счастлива, йайа, – прошептала внучка ей на ухо. – Я влюбилась.

– Влюбилась? – радостно воскликнула кирия Коралис.

– Ш-ш! Никто не должен знать.

– Почему? Разве это секрет? Любовь – чудесное чувство.

– Потому что… – Маргарита понизила голос до шепота, – я влюблена в немецкого офицера.

Кирия Коралис не знала, что ответить, но тут Маргарита закатала манжет:

– Смотри!

На ее запястье сверкали бриллиантовые часы, столь изящные и красивые, что бабушка ахнула.

– Где… где ты их взяла?

– Он подарил! – заговорщически сказала Маргарита. – Разве не красота?

Конечно, часы были не новыми, и кирия Коралис вспомнила обо всех драгоценностях, которые пришлось продать. Раньше эта вещица, скорее всего, принадлежала другому человеку, столь же нуждающемуся, как и их семья. Может, даже кому-то из евреев, которых депортировали, заставляя бросить свое имущество.

– Он мне много чего подарил!

Пожилая женщина молчала. Она не задавала вопросов, но пообещала сохранить секрет Маргариты. Что бы сказала на это Темис?

Тем временем у Темис росли подозрения. Она расспрашивала бабушку, где, по ее мнению, Маргарита берет тонкие шелковые чулки, когда остальные носят плотные заштопанные или со спустившимися петлями. И что за мода идеально гладко укладывать волосы, заливая их лаком?

Кирия Коралис пожимала плечами, желая предотвратить бурю, которая неизбежно разразится.

Настал день, когда Темис не выдержала и спросила сестру напрямую.

– Откуда у тебя все это добро? – сказала она, зная, что вариантов не много. – С черного рынка? От немецкого солдата?

Маргарита отвечала колкостями, защищая свои предметы роскоши.

– Не могут же все ходить, как ты, – поддразнила она сестру. – Значит, кто-то работает усерднее. Разве не все мы хотим выжить в этой войне?

Для магазина Маргарита следила за своим внешним видом. За полтора года она перешила старые мамины вещи, спрятанные в бабушкином шкафу, как и купленные на блошином рынке. Девушка подолгу стояла перед зеркалом, держа под рукой коробку с булавками, и аккуратно примеряла наряд. Она достигла большого мастерства и теперь носила яркие платья с цветочным рисунком, из крепдешина, шелка, бархата, которые идеально облегали контуры ее тела.

Все переделывали старые вещи. Больше ничего не выкидывали: от картофельной кожуры до изношенных носков – всему находилось применение. Маргарита нашла для себя métier, добившись чудесных результатов. Облаченная в роскошные наряды, она могла соперничать с кинозвездами – благодаря пышным формам (в те времена редкость) и безупречным надутым губкам.

Как-то днем Темис заметила сестру на улице. Она и ее подруга Марина болтали с двумя офицерами в нацистской форме. Все четверо смеялись, как хорошие знакомые. Один военный коснулся руки Маргариты, после чего девушки и мужчины разошлись в разных направлениях. Темис заметила, как те обернулись, чтобы еще раз взглянуть на шедших под ручку Маргариту и Марину. Девушки виляли бедрами, даже своей походкой привлекая внимание мужчин.

В отличие от сестры, Темис ничем не выделялась среди убожества афинских улиц. Все представительницы женского пола от восьми лет до восьмидесяти носили одинаковые платья, обычно с пуговицами, так что неказистая потрепанная одежда Темис была как у всех. Девушка «выживала» на войне по-другому.

Невзрачная внешность позволяла Темис и дальше помогать в подпольной борьбе против оккупантов. Иногда она ходила в кафенион, где раньше работал Панос, подслушивала чужие разговоры и пересказывала кому надо. Она понимала, что уход итальянцев затруднил обстановку для немцев. Также участились нападения британских и греческих отрядов на островах. Росло волнение из-за продвижения русской армии. Каждый день приносил толику оптимизма и гордости за то, что Темис являлась частью большого дела.

Сопротивление заняло огромные горные территории Греции, и для борьбы с коммунистами немцы теперь полагались на выросшие «батальоны безопасности».

Темис, как и другие приверженцы коммунизма, сильно огорчилась, когда греческое правительство воспользовалось поддержкой британцев, намереваясь предотвратить развал страны якобы из-за влияния русских. Греки направили оружие против своего же народа. Темис все больше боялась за Паноса и его соратников. По сути, им пришлось сдерживать натиск сил Германии, Великобритании и самой Греции.

Пусть немцы и сдавали позиции, но по-прежнему жестоко мстили за свои потери. 1 мая 1944 года, в день, когда обычно все праздновали начало лета, в Кесариани казнили двести пленных коммунистов за убийство одного немецкого генерал-майора. Темис и Танасис не обсуждали произошедшей расправы в пригороде.

В июне 1944 года войска союзников высадились во Франции. Немцы с трудом удерживали контроль в Греции. Сопротивление подрывало боевой дух захватчиков, давая Темис надежду на светлое будущее, но каждый день приносил новые несчастья. Усилились контратаки.

Новая резня вызвала бурю споров в квартире. На этот раз беда случилась в деревне Дистомо, в ста пятидесяти километрах к западу от Афин, не оставив равнодушной даже Маргариту.

Вести сперва пришли скудные из-за небольшого количества очевидцев, но горстка выживших сообщила, что немецкие солдаты ходили по домам, закалывая штыками всех, кого могли найти: младенцев, мужчин, женщин, даже псов и скот. Священника повесили, на деревьях раскачивались и другие тела. Пытавшихся бежать убивали прямо на главной улице. За один вечер население деревни уничтожили полностью, а дома сровняли с землей.

– Говорят, что убили сотни людей, – пробормотала Темис.

– Уверена, это преувеличение, – сказала кирия Коралис.

Как всегда, Танасис доказывал, что борцы Сопротивления только приносят беды обывателям Греции, но Темис считала, что немцам нужен лишь повод для зверств.

– Коммунисты открыли стрельбу по немцам. Вот с чего все началось. И повторяется снова и снова! – яростно воскликнул он. – А расплачиваются невинные люди.

– Да! – отозвалась Маргарита. – Пострадали даже новорожденные. Так почему бы Сопротивлению не остановиться?

– Но солдаты ЭЛАС не убивали их! – возразила Темис. – Это сделали немцы!

Темис едва сдерживала злость на брата и сестру. Они не принимали того, что Сопротивление боролось за освобождение страны. Каждый день в бесплатной столовой Темис смотрела в глаза голодным, бездомным, запуганным людям и понимала, что немцы, а не ЭЛАС разрушили их жизни. Времена сильного голода прошли, но оставалось еще много нуждающихся.