но этим в полной мере не компенсировал силу удара, и, жестоко получил по лицу через свою же перчатку, отчего «поплыл», а затем боковой «Кузнеца», отправил в первый в его жизни нокаут.

После этого боя Костя решил, что существующая поговорка: «Хороший большой боксёр, всегда будет лучше хорошего маленького боксёра» — не верна. Правильно: «Даже не очень хороший большой боксёр, будет лучше хорошего маленького боксёра».

Его занятия боксом, не нравилось ни бабушке, ни матери Кости, а после резкого похудения, их недовольство переросло в постоянное кудахтанье: «Прямо кости да кожа!»; «Весь синий стал — одни рёбра торчат!».

Дубль-Костуш, поначалу наоборот, был очень доволен. Он хвалил его за сброс жира и за выработанный метод воздействия силой при ударе.

В княжестве Либоргском, да и почти везде в империи, за неоправданное применение способностей, против владеющего даром заводилось судебное разбирательство, по итогам которого помимо штрафов, зачастую присуждали и публичное наказание кнутом.

Маскируя же воздействие под простой удар, наказания можно было избежать.

До этого Костуш умел вызывал судороги с расстояния, а прикоснувшись к голове, отправлял противника в беспамятство, зато сейчас, с наработками Кости, они оба получили возможность сразу на дистанции, отключить человека, сотворив дезориентирующие воздействие вокруг его головы, отрезая мозг от всех сигналов: слуха, зрения и положения тела в пространстве.

Единственной проблемой при таком способе, являлась величина воздействия: выплеск должен был быть небольшим, рассредоточенным вокруг головы.

Правда, таким ослабленным импульсом пробить амулет невозможно, но к этому времени, Костуш уже хорошо видел, есть ли на человеке амулет, и мог теперь действовать сообразно обстоятельствам.

В отличие от княжества Либоргского, на Земле не существовало практики бить кнутом на площади за неоправданное применение силы: пока о возможностях Кости никто здесь не догадывался — народ был непуганым, но Костуш предупреждал дубля: не стоит злоупотреблять мощными дистанционными атаками, не стоит привлекать к себе излишнее внимания, а при необходимости лучше всего прикрывать воздействия ударом, благо теперь имеется статус боксёра.

Несмотря на первоначальные хвалебные отзывы по поводу похудения, через некоторое время, к хору матери с бабушкой присоединился и Костуш, теперь уже требуя от Кости наращивать вес.

Если сразу после слияния Костуш сравнивал Костю с жирным пингвином, объясняя, что Древоходцу жир мешает переносить полезный вес, то сейчас начал «долбить» о необходимости увеличивать полезную мышечную массу.

Требования и от дубля набирать вес, Костю возмущали больше всего: самого Костуша пичкали специальными добавками, он имел хорошее разнообразное питание — всё для наращивания мышечной массы, а у Кости не было ни то, что специальных добавок, не было и нормального питания.

После окончания первой учебной четверти, Костя перевёлся в школу Каменска, и стал жить у бабушки.

Если первое время, бабушка проявляла горячую заботу о внучке, стараясь накормить плотным завтраком, и заранее приготовить обед, то затем порыв постепенно затух. Евгения Петровна уже много лет жила одна и привыкла заботиться только о себе.

Потихоньку, со временем, Евгения Петровна, раз за разом, стала предлагать внучку или пообедать у матери, если в тот день он отправлялся в Георгиевск на тренировку, или что-нибудь приготовить самому, так как допоздна задержится, на работе.

Сама же она, вместе с учителями, обедала в школе — им отдельно готовили в школьной столовой.

Нет, в холодильнике у бабушки обычно что-то имелось из готовой еды. В лучшем случае даже две кастрюли: одна с гречневой кашей, другая с супом, причём если кастрюли с супом могло и не быть, то гречневая каша присутствовала всегда.

Евгении Петровне, как больной диабетом, полагались талоны на гречневую крупу. Исходя из суждений медиков, как потом выяснилось ошибочных, что в гречке меньше сахаров, чем в других крупах, диабетикам выдавали талоны на гречку. Отоварить талоны гречневой крупой получалось редко, в основном бабушка по ним получала гречневый продел — дроблёные зёрна гречихи, вот из этого продела она постоянно и варила кашу.

В отличие от приготовленной из гречневой крупы, каша из продела представляла из себя какую-то клеевидную массу, серо-фиолетового цвета.

Одна из кастрюль, в холодильнике бабушки, всегда была заполнена этой желеобразной субстанцией. Достаточно быстро, Костя ни то, что есть, он смотреть на кашу из продела не мог.

Во второй кастрюле, которая присутствовала в холодильнике не всегда, находились первые блюда — суп, или щи. Бабушка считала, что каждый день необходимо есть горячее, но правда, не каждый день об этом вспоминала, и поэтому первые блюда в холодильнике присутствовали перманентно.

Тогда было время развитого социализма, и, в захолустном городке в центре России, купить мясо в магазине было невозможно. На базаре мясо продавалось дорого, по крайней мере, бабушка считала, что зарплата директора школы не позволяла ей такое расточительство — покупать мясо на рынке, а потому все первые блюда обычно готовились из курицы.

Если суп и лапшу Костя ел с удовольствием, то щи из курицы — терпеть не мог. И, вообще, он на всю жизнь сохранил мнение, что варёная капуста и куриное мясо — продукты несочетаемые.

Сама же Евгения Петровна с удовольствием ела и кашу из продела и щи из курицы — видимо сказывалась полуголодное существование во время войны, хотя, судя по рассказам, их семья, в сравнении с другими, по-настоящему никогда не бедствовала.

Костя, чтобы избежать упрёков со стороны бабушки, свою порцию щей из курицы всегда тайком отправлял в канализацию. При этом сначала наливал их половником их в тарелку, затем из тарелки сливал в унитаз, а помытые ложку, тарелку и половник, выкладывал на стол для сушки, создавая алиби.

Конечно, в холодильнике у бабушки постоянно находились молочные продукты, причём: молоко; творог; сметана; масло — приобреталось у соседей, держащих коров, и вся молочка имела высочайшее качество. Яйца и птицу также покупали у соседей.

В подвале хранились продукты со своего огорода: картофель, другие овощи, разнообразные соленья и варенья.

Вот чего совсем не было, так это колбасных изделий. Костя, конечно, знал о существовании сарделек, варёной колбасы, сосисок. Когда был дошкольником, они ещё продавались в магазинах Георгиевска, и Костя успел их попробовать, но затем не сразу, постепенно, из продажи исчезли совсем, вернее, из свободной продажи.

А вот копчёную и полукопченую колбасу, пока жил в доме у матери, Костя ел достаточно часто: отчим по работе ездил в командировки в Украину, заезжал и в Полтаву, и Николаев. Там с продуктами обстояло всё гораздо лучше, и из командировок отчим привозил копчёную, или полукопченую колбасу. Варёную возить боялся — могла по дороге испортиться.

Иногда по воскресеньям, бабушка устраивала праздник