и его желудку, — готовила что-нибудь вкусное, проявляя настоящую изобретательность, при столь небогатом выборе исходных продуктов.

Конечно, такого разнообразия в питании, как у дубля-Костуша, проживающего в отсталом феодальном государстве, у Кости не было, но и доступная ему сейчас пища, вполне позволяла набирать вес, правда, пришлось бы набивать желудок, как свинья — картошкой и хлебом.

Другая проблема — не всегда получалось пообедать: три дня в неделю, сразу после школы, он бежал на остановку автобуса и ехал в Георгиевск на тренировку.

Поначалу ещё, после тренировки, заходил в квартиру матери, вот только днём квартира пустая — все на работе, да зачастую готовой еды тоже не было, и посещения квартиры матери Костя постепенно прекратил.

Купив на автобусной остановке хлеб, возвращался обратно в Каменку.

На всё про всё, с дорогой и тренировкой, уходило больше четырёх часов. В доме бабушки появлялся ближе к вечеру, уставший и с утра без крошки во рту, разве только удастся обгрызть корку хлеба, если повезёт ехать в автобусе на сидячих местах.

Несмотря на то, что практически три дня в неделю оставался без обеда, через год Костя втянулся, худеть перестал, а затем, уже после окончания школы, начал и поправляться, но излишне полноватым, таким, как был до занятий боксом, он уже не станет никогда.

Переход в школу Каменска, прошёл достаточно спокойно. Всё же это был девятый класс, когда основная масса проблемных детей ушла, после восьмилетки. И, конечно, никто не хотел портить отношения с внуком директора школы, тем более, все ученики, перешедшие в девятый класс, имели амбиции и надежды продолжить обучение после школы и боялись через конфликт с Костей заработать неприязнь директора.

Ещё в классе оказалось несколько ребят, проживающих в деревне Каменке и знающих Костю с детства, поэтому адаптация прошла очень легко.

Костя к учёбе относился очень ответственно — его своим примером заразил Костуш, вечно нацеленный на своё развитие.

Костя помнил наставления Костуша: как можно больше и чаще использоваться силу, для увеличения её внутреннего объёма, и поэтому в школе, при любой возможности, старался задействовать дар, а заодно изучить внутреннее строение организма человека.

На уроках постоянно «сканировал» двух сидящих впереди девочек, тренируясь быстро находить любой орган, обследовать его с разных углов, а ещё слоями по глубине.

Иногда, взглянув на кого-либо из близко сидящих одноклассников, решал осмотреть его изнутри, при этом замирал, беззастенчиво «пялясь», чем вызывал недовольство и раздражение. Он потом оправдывался, объясняя, что, якобы, в этот момент ничего не видит, а просто думает о своём. Ребята, конечно, не знали и не понимали, что в этот момент он действительно сосредоточен не на их внешности, а погружён в их внутренности.

Серьёзных болезней у одноклассников, или у ребят в секции не заметил, кроме застарелых переломов. Школьные учителя и тренер имели кучу хронических заболеваний, но ничего несовместимого с жизнью пока не обнаружил.

Обычный день теперь у Кости выглядел так: утром он выбегал во двор бабушкиного дома, совершал прыжок к «Волшебной поляне», туда и обратно затем пробежка до школы.

После уроков, три дня в неделю ездил в Георгиевск на тренировки.

Приехав домой, сразу после ужина садился за уроки. Дополнительно к школьной программе изучал английский язык и отдельно ещё словацкий.

Если словацкий давался легко, то в изучении английского серьёзный сдвиг случился только после покупки обучающих магнитофонных кассет с английской речью.

Евгения Петровна поначалу радовалась произошедшим с внуком переменам.

Он, правда, и раньше не был таким уж полным шалопаем, сейчас же превратился, вообще, в очень целеустремлённого юношу. Однако со временем стала волноваться: Костя практически ни с кем вне школы не общался, не имел друзей, и вечерами сидел дома за учебниками, сосредоточившись только на тренировках и учёбе.

— Хотя бы вечером погулял, или в кино сходил. Молодость пройдёт и не заметишь, за своей учёбой, да тренировками. Нельзя так, — увещевала его бабушка. — Ты молодой парень, а даже на школьные вечера не ходишь!

— Чего я там забыл, на этих школьных вечерах? Выпить с ребятами дешёвый портвейн в туалете, а затем топтаться под магнитофон с Магомаевым и Песнярами?

— Чем тебе Магомаев-то не нравится — очень хороший певец, и голос, и сам красавец! Всё лучше твоих патлатых Битлов. Я же слышу, что вечером на приёмнике слушаешь. И, вообще, прекращай это, — ночью спать надо.

— Я не просто Битлов слушаю, я ещё учусь понимать живой английский язык.

— Давно хотела спросить, чего так за английский взялся? Ты же говорил, в технический ВУЗ поступать хочешь.

— Хорошее знание английского, даёт преимущества при поступлении в любой ВУЗ.

— Если так мучаешь себя ради поступления в институт — можем сделать проще: введём тебя в школьный комитет комсомола, а это даст дополнительный, неплохой шанс при поступлении, — предложила Евгения Петровна.

Костя вместе с Костушем обдумали предложение бабушки, и решили отказаться. В этом отказе не было никакой политической подоплёки. Костуш проживал на планете Зре, в феодальном государстве, и ненавидел крепостничество, существующие в княжестве Либоргском, ненавидел и всевластие дворян, но и социализм, простроенный в России, уже не вызывал у них такого восторга, как в детстве.

Отказ от работы в комитете комсомола, диктовался в первую очередь нехваткой времени у Кости, а не отрицательным отношением к комсомолу — они старались быть прагматиками, и просто посчитали, что пока им этого не нужно.

Ночуя в доме у бабушки, Костя всегда находился в зоне охвата действия Волшебной поляны. Поначалу, чтобы контактировать, они с Костушем вызывали друг друга, но со временем, слияния стали происходить абсолютно непроизвольно, зачастую во время сна ночью, и, как результат, при пробуждении приходилось некоторое время осознавать, кто есть кто.

У Кости даже бывали случаи: с утра шёл чистить зубы и, вдруг, разглядев в зеркале своё отражение, понимал, — идти ему сейчас не в училище при госпитале города Либорга, а в среднеобразовательную школу города Каменска.

Возможно, столь частые слияния усилили прогресс Кости в увеличении резерва.

Где-то в апреле, они с Костушем примерно посчитали, что если он совершит перемещение в ту же Словакию, и пробудет там от силы 8 -10 часов, то сможет за это время накопить сил для обратного прыжка, что позволяло обернуться одним днём, без ночёвки.

Костя горел желанием, как можно скорей совершить перемещение, но существовало определённое препятствие: по вине раскисшей весенней дороги до Волшебной поляны, добраться можно было только прыжком, после которого на переброску его в Словакию, дара могло и не хватить.

Сама жизнь поторопила Костю. Случилось это перед майскими