Однажды «Синдбад» не смог занять место в походном ордере – какие-то неполадки в донельзя изношенных машинах снизили его скорость до такой степени, что его мог обогнать даже идущий человек. Я оставался рядом, пока мог. Но вечером получил категоричный приказ с «Малколма»:

– Хватит нянчиться – займите свое место.

Я знал, чем вызван этот приказ. Наш конвой преследовали шесть немецких подлодок.

Я подошел ближе к «Синдбаду».

– Вы можете заставить его двигаться быстрее?

– Нет, мистер. – Вой ветра и грохот волн заглушал слова старика. – Мою лоханку спустили на воду пятьдесят лет назад. Нам нужен серьезный ремонт.

– Мне очень жаль, но я вынужден вас покинуть. Ожидается атака на конвой. Поверьте, мне очень жаль. Желаю удачи.

– Не волнуйтесь за нас, мистер, возвращайтесь к конвою, с нами все будет в порядке.

В ту ночь я впервые в жизни молился. Я просил Всевышнего, чтобы Он не позволил немцам обнаружить нашего старенького «Синдбада». На следующее утро нашего многострадального друга нигде не было видно. Утешало лишь то, что за ночь не было принято ни одного сигнала SOS – радист нес постоянную вахту.

Тремя неделями позже мы сопровождали несколько судов в Ливерпуль. В это время из реки Мерси выходил конвой, в середине которого находился наш «Синдбад». Сначала мы увидели шлейф черного дыма, тянущийся за высокой тонкой трубой, затем дружно рассмеялись, заметив, что к нарушителю подскочил корвет эскорта. Эту операцию ему придется повторить еще не раз. Доведя наших подопечных до места назначения, мы подошли к «Синдбаду» перекинуться несколькими словами.

Нам были искренне рады. За прошедшее время на «Синдбаде» полностью перебрали машины, корабль стал как новенький, ликовал старый капитан. Уходя, мы подняли на нок-рее флаг «Желаю удачи!». В ответ из длинной тонкой трубы вырвался особенно черный клуб дыма и над нашей палубой закружились ошметки пепла.

Выходить в море на этом дырявом корыте – значило вести рискованную игру со смертью. Но старый капитан делал это регулярно и, судя по всему, не испытывал трудностей с подбором команды. По-моему, человек не может быть отважнее, и я не хотел бросать его, храбрых моряков и работу, которую знал, любил и выполнял хорошо, чтобы отправиться неведомо куда и неизвестно зачем.

Мы пришвартовали «Вербену» к борту «Ринауна», и оттуда нам переставили громоздкую и сложную радарную аппаратуру. Это дало нам повод заважничать: как же, с такого большого корабля снимают совершенно новую установку и отдают ее нам! Поневоле задерешь нос. А я стал все чаще задумываться, в какой же операции нам предстоит участвовать. Пока мы должны были отправиться в Лондондерри и ожидать там инструкций. В ближайшие дни подойдут и другие корабли, а на вечер пятницы был назначен общий сбор.

В команде постоянно появлялись новые лица. Я много лет занимался обучением матросов и офицеров и всегда радовался их профессиональному росту. После шести месяцев в море многие члены нашей команды стали старшими специалистами, а двое старших матросов – старшинами. Гардемарин Эдвардс, представленный на младшего лейтенанта, был от нас переведен, а его место занял гардемарин А. Д. Таунсенд. Любой член команды на «Вербене», желавший продвинуться по службе, имел возможность попробовать свои силы. Причем это отнюдь не влияло на их работоспособность – свои обязанности люди выполняли старательно и эффективно, а к экзаменам готовились в свободное время. На места тех, кто получил новые назначения, приходили другие люди. Мы установили хорошие отношения с офицером, ведающим распределением личного состава, и он регулярно направлял к нам хороших молодых ребят. Младший лейтенант Уиттакер стал лейтенантом, но остался у нас.

С тех пор как десять месяцев назад я впервые повел «Вербену» в море, все сильно изменилось. Тогда я был единственным опытным офицером на корабле. Теперь же у меня было три лейтенанта, и все они имели сертификаты на несение вахты.

Из Розайта мы вышли вечером в среду и уже во второй половине дня в четверг достигли мыса Рат – северо-западной оконечности Шотландии. В запасе у нас имелось достаточно времени. Обогнув мыс, мы вошли в Минч – пролив между побережьем Шотландии и внешними Гебридами – и сразу попали в непогоду. Сильный ветер нес с собой дождевые заряды. Если же дождь прекращался, ему на смену приходил туман, чтобы через некоторое время снова уступить место дождю. Впрочем, такая погода обычна для Минча. Я всегда удивлялся, как часто везде, кроме Минча, стояла прекрасная погода, а в проливе бушевал ветер. В таких условиях у нас было только два выхода – лечь в дрейф или продолжать двигаться вперед, но на низкой скорости. И так и этак мы рисковали опоздать в Лондондерри. И тогда я подумал о новой радарной установке. Если она действительно так хороша, как говорят, ее грех не использовать. Я послал за оператором. Да, безусловно, он может обнаружить землю. И мы попробовали. Это было великолепно! Я спросил оператора, сможет ли он проработать один шесть часов подряд – в то время других специалистов аналогичного профиля на корабле не было, – и, получив утвердительный ответ, отдал соответствующие приказы. Я был восхищен и покорен эффективностью новой установки. А ведь мы шли по Минчу на полной скорости. Больше не будет бесплодных поисков конвоя, потерявшегося в густом тумане. Благодаря этому замечательному изобретению жизнь офицеров эскорта станет намного легче. Я даже простил новой аппаратуре ее уродливый внешний вид. Ровно через 6 часов мы преодолели узкости и подошли к Лондондерри.

Все получилось, как и было задумано. Погода в Лондондерри тоже не баловала, и, зная, когда мы вышли из Розайта, нас никто не ждал вовремя. Следующие несколько дней мы были очень заняты, демонстрируя новую игрушку.

Совершенно неожиданно тяжело заболел Хантер. Ему предстояла операция, а мне – поиски нового старшего помощника. Новому человеку не требовалось все начинать заново – главное, не разрушить то, что сделал Хантер. Впрочем, это было не так легко. Созданное Хантером было твердо и нерушимо, он всегда работал основательно.

Капитан нередко оказывается бессильным перед возникающими на корабле проблемами. По традиции капитан и старший помощник оба должны быть первоклассными офицерами. В мирное время обычно так оно и есть. Но во время войны ситуация сложнее. Хороший капитан может иметь эффективный боеспособный корабль, но без хорошего старшего помощника на нем будет не все ладно. Глядя снизу, капитан может показаться неким безраздельно властвующим божеством – добрым или нет, зависит от его характера, но на деле его власть очень ограничена. Он может действовать только при посредстве сильного офицерского корпуса. Именно старший помощник доводит до капитана все возникающие проблемы, требующие «высочайшего» вмешательства. Он же информирует о решении капитана команду. В первую очередь он должен быть предан своему капитану, что, впрочем, не исключает необходимости и возможности давать своевременные и тактичные советы. Он также должен быть предан команде, знать, понимать и уважать людей. Эта работа отнимает все свободное время, а ведь у него еще есть обязанности, как у офицера корабля.