Толстый и тонкий, оранжевый и желтый, теперь они не казались нелепыми, потому что на земле между ними лежал волк. Посреди прогалины в ноздреватый снег была вбита трость. Черный металл, прозрачная сфера набалдашника. Солнце играло в стекле, трость казалась увенчанной громадной каплей воды.

Тонкая бечева охватывала шею волка, ниточка, привязанная к трости, одна видимость – разве сдержит она взрослого волка? Но Тадеуш лежал неподвижно, бока его тяжело вздымались. Глаза были прикрыты.

Дженни видела его пламень жизни, он был жив. Но что за странные путы держали его?

– Чертов ветер! – толстый поморщился. – Весь мусор в рожу. Мы от него ничего не добьемся, Руди. Заканчивай.

– Ты хочешь убить такого хорошего зверодушца только потому, что не смог от него ничего добиться? – Рудольф присел, погладил волка. – Какой мех, а, Ганс?

– Отличная шапка, – согласился Ганс. – Больше никакого толку. Ты, как всегда, руки не хочешь марать?

Он щелкнул пальцами, бечева на горле Тадеуша дрогнула, затягиваясь. Волк захрипел.

– Ты самый бестолковый из всех бестелесных, кого я встречал, Ганс, – с сожалением констатировал Рудольф. – Ты даже думаешь как человек. Валяй убивай. Получишь только мертвого волка и ничего не узнаешь о том, кто его послал.

– Ты предлагаешь вселить в него… – Ганс задумался.

– Разумеется, – Рудольф бережно вытянул аптечный флакон темно-коричневого стекла, погладил пробку. – Здесь столько наших собратьев, лишенных тела. Нам нужно развязать ему язык. Что-то случилось, владычица покинула деревню, гнездо разорено. Те, кто его разорил, наверняка связаны с этим зверодушцем.

– Тогда следует лишить его сознания. Пока он бодрствует, вселение невозможно.

Ганс повел пальцами – бечевка натянулась, приподнимая Тадеуша. Он хрипел, вывалив синий язык. Глаза его мутнели.

Да куда все подевались?!

«Пропади все пропадом!» – Дженни выскочила из-за дерева, рванулась к Тадеушу.

Нет оружия, нет артефактов, только жаба-светоед прожигает ладонь, будто торопит ее – минуты жизни утекают.

Ветер закружил ее, но он был ее союзник, он был с ней заодно. Солнце плеснуло с высоты, навершие трости засверкало, сбило ее с шага – и только что она была рядом, примеривалась, как бы ловчее ударить тонкого и разорвать нить, как вдруг прямо перед ней вырос валун, распахнул широкие каменные объятия. Она едва успела затормозить, прижаться к холодному камню. Что это?!

– Ты слышал? – насторожился Ганс. – Как будто шаги… Это ветер?

– Ветер, – сказал Рудольф. – И еще кто-то. Мы в Кольце Магуса и окружены светлым сном. Обычные люди нас не видят. Но только что кто-то постучался снаружи.

– Его друзья, – Ганс потянул пальцами невидимую паутину, веревка дернулась, поднимая волка на лапы. – Не успеем вселить, надо с ним заканчивать.

Стрела пробила воздух, ударила в землю у ног Дженни.

«Черт, эдак они меня подстрелят! Если Кольцо Магуса будет все снаряды отводить сюда…»

Девушка бочком двинулась вдоль валуна.

– Не стоит совершать опрометчивых поступков, – раздался голос Эда. – Отдайте нашего товарища, и разойдемся.

– Вынуждены отклонить ваше предложение, – сказал Рудольф. – Видите ли, кажется, вы знаете о нашей сущности. А этого допустить нельзя.

«Думай, Дженни, думай! Из всех, кого ты знаешь, малое Кольцо Магуса в одиночку мог выставлять только Марко. А эти намного слабее. Значит, скорее всего, они используют защитный артефакт. Трость!»

В ясном взоре трость сияла, как и веревка, которая удерживала Тадеуша. Убери трость, и Кольцо Магуса исчезнет. Но как ее убрать, если трость – источник Кольца Магуса?!

– Если вы его убьете, не уйдете отсюда, – предупредил Эд.

– Я так не думаю, – Рудольф был вежлив. – Вас всего… трое. И кажется, ни один из вас не является Властным.

– Руди… – нервно сказал Ганс, указывая глазами наверх.

Над ними на валуне стоял леопард.

– Ну хорошо, плюс один зверодушец, – фыркнул Рудольф. – У вас нет шансов.

Трость вбита в землю, в ясном взоре Дженни видела, как волны света расходятся от навершия, создают призрачный купол. Никто и ничто снаружи не сможет проникнуть туда, пока артефакт действует.

Вбита в землю… Тадеуш хрипит, его время на исходе.

В землю…

Конечно же! Дженни села, разворошила листву, крупинки снега, приложила ладонь к влажной земле. Вот она, почва леса – слышишь прозрачную песнь водяных токов, огибающих валуны? Они стремятся вниз, в ложбину, где сейчас убивают ее друга. Слышишь ли, как в темноте движутся корни дубов – медленно, но верно, нащупывая пустоты и питательные соки земли? Слышишь ли, как они переплетаются друг с другом, будто вслепую здороваются, как сквозь них прорастают нити просыпающейся грибницы, ведут свои ходы землеройки, черви и жуки? Сердце леса было у нее под ногами, огромное, составленное из тысяч корней и нитей, сплетенных воедино, распахнуто на десятки километров. Дженни ощущала его границы – там, где поля врезаются в кромку леса, где скальпель шоссе отсекает его от другого такого же леса, на той стороне обочины. Это сердце билось в таком ритме, какого никогда не различит человек, гнало соки и воды по своим жилам.

Пальцы все глубже уходят в сырую землю, лес глядит на нее миллионами глаз, лес ждет, и она просит.

Земля задрожала. Рудольф в недоумении посмотрел под ноги.

Трещина рассекла ложбину, почва разошлась, в черный провал посыпалась листва и мусор, трость покачнулась и провалилась в трещину, но веревка – веревка, о которой забыла Дженни, удержала ее верхушку над поверхностью земли. В одно мгновение трещина сомкнула свои челюсти.

Рудольф схватил навершие трости, потянул. Ганс засуетился, чертыхаясь и пыхтя, они стали тащить трость в четыре руки.

Дженни пошевелила пальцами – много корней скрыто здесь. Все они сейчас ее пальцы, рука ее многопалая, огромная ладонь под их ногами. А вот и трость-артефакт, светлый гвоздь в ладони. Надо лишь сомкнуть кулак…

Гром и треск швырнули Рудольфа с Гансом на землю. Руди ошеломленно посмотрел на обломок в руке. Кристалл помутнел.

– Как же так? Рядом нет Властных…

– Руди… – Ганс пятился на четвереньках, зарывался как барсук в листву. – Руди…

– Что?!

– Руди…

Волк стоял перед ними, обрывок бесполезной веревки болтался на шее, а в глазах не было ни капли жалости, только вопрос – кто будет первым?

Ганс взвыл, бросился бежать и встал как вкопанный – на тропинке сидел леопард, задумчиво рассматривая когти на правой лапе – то уберет, то выпустит, то уберет, то выпустит.

Рудольф поднялся. Отряхнулся.