«Я всех вывезла».

Черт, это начинает входить в привычку.

Я прикрыла глаза и помотала головой. Голова гудела, а на обратной стороне век вроде как навсегда решили поселиться пляшущие огоньки. С попаданием на борт «Телесфора» я стремительно пополняю список жутких достижений: «удрать от «Тени», плюнув ей в морду из «линейки»», потом «поучаствовать в продаже генной бомбы», теперь вот и «уйти от эскадрильи перехватчиков на штурмовике»…

Я встала, глупо улыбаясь. Тормозной парашют в морду самым быстрым — это я хорошо придумала. Красиво. В горле все горело, будто своим дыханием я разгоняла штурмовой рыдван. Еще глоток. И еще один.

Отбросив опустевшую бутылку и достав вторую, я пошла внутрь. Обидно было, что наш капитан потащил Лиминаль, за ними потащилась доктор Карпцова, а меня саму — героиню дня — забыли в шлюзе. «Уйду я от вас», — подумала я. Самое печальное не то, что уйти мне некуда, а то, что надо еще много думать и придется ой-ей-ей как много разговаривать. Вот хотя бы с милейшей госпожой докторшей. Я, может, тоже так хочу: чтобы мне — клейнод в сердце, а я на следующий день по летному полю козой прыгаю.

Недалеко от рубки я встретила Дональда. У капитана крайне неприятное выражение лица, и я даже подозревала, почему.

— Алекса, надо п-поговорить.

— Не надо. Просто пошел в задницу, ага?

— Алекса!

Прихлебывая воду, я второй рукой перехватила протянутую руку. Задержать он меня удумал.

— Извиняться я не собираюсь, тем более что оказалась права. Мы целы и живы, включая Лиминаль.

— Это было г-глупо!

«А ты — жалок».

— Это сработало, значит, это не глупо.

Я все рассчитала, я вывезла нас всех на фрегат, я ушла от погони. А это рефлексирующее чмо еще будет меня воспитывать, вместо «спасибо», надо полагать. Ну да, я чуть-чуть ошиблась, и Рея вырубилась на поле боя. Ну да, все пошло не совсем по плану.

Но я-то справилась?!

— Я бы вытащил нас.

О mein Gott, мессия. Вот Лиминаль — та хоть с пылающих небес на грешную землю нисходит, а ты-то каким боком?

— У меня телесная запал-карта. Я мог вызвать «Телесфор» прямиком в изнанку.

Даже не знаю, что можно сказать на такой бред. Хотя… Стоп.

— Дональд?

Он поднял правую руку и показал ладонь. Все еще вымазанное лицо сморщилось от напряжения, но я уже увидела: нити живого серебра на какую-то секунду полыхнули в коже. В следующее мгновение Дональд был схвачен за грудки и прижат к стенке.

— Какого хера ты молчал?!

«Я… Я…» Я еще помнила того ублюдка, который чуть нас не подбил на выходе из атмосферы, до сих пор вздрагивали от отдачи «печати» пальцы, помнила бойню на «Аллее Обреченных», бешеные тени «Куба». Это все было страшно, и все — зря. Да, понятно, что даже намекни придурок на свою особенность, его бы вытащили из камеры и учинили разбор на органы. Все я понимала: не мог он вслух настаивать на возможности выжить в изнанке, но все же это было, мать вашу, чертовски обидно.

— А когда я должен был тебе рассказать?!

— Да еще на корабле! На борту еще! Почему я не в курсе, что ты «посеребренный»?

— А кто ты вообще такая, что я…

Хрясь. Это тебе за правду, обормот. Челюсть я ему не выбила, но ахнуло знатно.

«Кто я такая». Ну надо же!

— М-м-м… Я тут прошу прощения…

Уж не знаю, от чего нас спасло появление милой докторши, но медотсек кому-то из нас точно бы понадобился. Или ему из-за травм, или мне из-за инсульта. А еще доктор Мария Карпцова хорошо объединяет людей, потому что на худенькую мертво-живую личность и Дональд, и я смотрели с одинаковым подозрением.

Черт, у нас корабль с определенной специализацией намечается: сначала Лиминаль, теперь вот этот фрукт.

— П-позвольте, угадаю. Хотите п-поговорить.

Голос у него был так себе. Разговор — он ведь челюстью разговаривается.

Карпцова развела руками:

— И это тоже. Хотела сказать, что показатели Лиминали в норме.

— Спасибо, — кивнул Дональд.

Я в сторонке перевела дух и пока что наблюдала.

— П-почему вы выжили?

Мария изобразила симпатичную грустную улыбку:

— Э-э-э, Дональд. Давайте продолжим где-нибудь в более…

— А если лицо попроще? — предложила я.

С вот такими лучше построже. Лучше сразу ее спровоцировать, а то мало ли: клейнод Гончей ее не берет, кто знает, что она еще умеет?

Доктор Мария выглядела искренне расстроенной моим тоном.

— Я д-думаю, нам всем есть, что сказать, — пробурчал Дональд, поднимая руку. — Идемте в м-медотсек.

Мне это все ужас как не понравилось. Очевидно, подразумевается, что стриптиз будем изображать всей толпой, и таким вот нехитрым приемом тимбилдинга будет принято решение, а не выкинуть ли кое-кого в воздушный шлюз.

Мария посмотрела на Дональда, посмотрела на меня и вдруг икнула.

В медотсеке было зверски холодно, видимо, из-за Лиминали, которая сидела, до ушей закутанная в климатический плед, и хрустела белковыми галетами. На пледе уже собралась наледь, но выглядело это невыносимо мило: алый взгляд, тонкая косичка поверх инея и пара крошек на ткани. Эти самые белковые галеты в космоходке мне нравились ровно до тех пор, пока я не узнала, что старшекурсницы называют их «сушеным минетом». Вкусовое сравнение, конечно, было сомнительной точности, но осадок, как говорится, остался.

Я снова посмотрела на деликатно жующее супероружие, и градус умиления немного снизился. «Вот и славно».

— П-поскольку вы новенькая, д-доктор Карпцова, с вас и начнем, — сказал Дональд.

— А с чего именно начать? — смущенно пробормотала докторша.

— С того, откуда и почему вы знаете Дональда, — сказала я.

Клейнод в сердце — это дико увлекательно, но если у нас на борту соглядатай и шпик, то лучше сразу это выяснить — и в вакуум его. В вечную, так сказать, пустоту.

Капитан против моего вопроса не возражал. То ли счел, что инквизитору виднее, то ли и сам интересовался.

— А… Ну, тогда все равно придется с самого начала. Я работала на Его Меча, и когда исчезла последняя Лиминаль, многие младшие сотрудники получили приказ… — Мария замялась и поправила челку. Я это тотчас же внесла в свой черненький блокнот. Запомним. — Нас под легендой беглецов отправляли по всей галактике.

— А н-на самом деле?

— На самом деле мы должны были осесть и пустить слух о том, что мы из проектов канцлера.

— То есть правдивый слух, — подсказала я.