Однажды я была одним из тех врачей скорой помощи, чью работу снимали для документального телевизионного фильма. В последний день съемок нас вызвали на место ДТП: 7-летний мальчик попал под машину, получив «серьезные травмы». Это означало, что произошло несчастье. Мы не знали, насколько сильным был удар и подбросило ли ребенка в воздух перед падением на землю. Если да, то он мог получить дополнительные повреждения, помимо тех, которые возникли вследствие наезда машины. К тому же, как и в других происшествиях, где травмы получают дети, ситуация может быть очень серьезной, потому что состояние ребенка может очень быстро ухудшиться. Достаточно часто до самых последних минут жизни они, в отличие от взрослых, не впадают в состояние шока, и поэтому смерть может наступить очень быстро, тогда ничего изменить уже нельзя.

По пути на место я объяснила Энди, продюсеру и оператору фильма, который сопровождал меня, насколько серьезной может быть ситуация.

— Нам, возможно, потребуется вертолет, — предупредила я.

Энди был достаточно умным человеком, чтобы понять, что, вероятно, стоит остановить съемку.

— Если честно, я думаю, мне не следует снимать это, — сказал он. — Показывать в фильме маленького мальчика, на которого наехала машина, — это неправильно.

Я вздохнула с облегчением. Если ситуация будет сложной, Энди сможет прийти на помощь. Когда мы приехали на место, вокруг мальчика уже собралась большая толпа. Он сидел тут же посередине проезжей части, плакал и выглядел очень расстроенным. Хорошо, что он был в сознании и не лежал на месте без движения. На теле пациента не было видимых повреждений. Тем не менее у него была достаточно сильная истерика, и он находился в состоянии шока. Нужно было подробнее узнать, как произошла авария, и понять, отлетел ли мальчик в сторону при столкновении с машиной или нет. Если да, то, несмотря на отсутствие внешних проявлений, он мог получить травмы внутренних органов или повредить позвоночник. Что же касается водителя автомобиля, наехавшего на мальчика, то она все еще сидела за рулем машины и плакала. Несмотря на то, что люди с любопытством смотрели на происходящее, поговорить с ребенком никто не решался.

— Вот его мать, — вдруг сказал кто-то и указал мне на прекрасно одетую женщину, которой на вид было чуть больше тридцати, возмущенно разговаривающую по телефону и, к удивлению, не делающую ничего, чтобы успокоить своего расстроенного сына.

Если судить о женщине только по тому вниманию, которое она уделяла мальчику, можно было подумать, что она для него абсолютно чужой человек. Такое отношение встречается редко. Большинство матерей в этой ситуации перестали бы разговаривать и обратили внимание, что приехала скорая. Но только не эта женщина.

Это было очень плохо. Однако имелось и еще одно обстоятельство, отвлекавшее нас от работы. Тут же стоял какой-то толстяк неопрятного вида лет двадцати, одетый в бейсболку, джинсы и кроссовки, который определенно находился под воздействием алкоголя или наркотиков. Это был агрессивный тип: на такого человека достаточно взглянуть один раз, чтобы понять — жди беды. Стараясь помочь мальчику, я пыталась поднять ему голову, дабы удостовериться, есть ли у него травма шеи. В это время нарушитель спокойствия попер на Энди, который находился в нескольких шагах позади меня. Верзила увидел у него камеру.

— Какого черта ты пришел сюда, грязный извращенец?! — ухмыляясь, зашипел он на Энди. — Какого черта ты притащил сюда камеру, когда должен помогать ребенку?!

— Нет, брат, камера выключена, будь спокоен, — ответил Энди, совершенно потрясенный агрессивным поведением мужчины.

Но мистер Гобби (именно так звали толстяка) не успокоился. Он продолжал метать громы и молнии, пока я безуспешно пыталась добиться от мальчика рассказа о случившемся. Ребенок только продолжал плакать, кричать что-то на иностранном языке и махать рукой своей матери. Но она по-прежнему не обращала на него никакого внимания, всецело занятая разговором. Я попыталась успокоить ребенка.

— Мама здесь, расскажи мне, что произошло, — сказала я.

Однако у меня снова ничего не вышло. Мальчик продолжал плакать, а его мама словно улетела на планету мобильной связи. Мистер Гобби буквально взбеленился от ярости у меня над ухом.

— Почему они послали сюда эту чертову бабу?! — шипел он совсем близко от нас, намереваясь устроить полный разнос.

Энди старался успокоить мужчину как только мог.

— Послушай, брат, — говорил он. — Она знает свое дело. Дай ей сделать свою работу.

Но мы оба видели, в какой опасной близости от мистера Гобби, который уже приготовился нанести удар, мы находимся. Никто из толпы не сделал ничего, чтобы помочь нам. Они просто молча наблюдали за происходящим, а мать ребенка продолжала говорить по телефону, быстро тараторя.

— Пожалуйста, скажите мне, что произошло? — спросила я у матери, утешая ее сына.

Я начинала волноваться все больше и больше. Если мальчик получил повреждения внутренних органов, дорога каждая минута. Но женщина просто отмахнулась от меня. Это было ужасно. Никто не может объяснить мне, что произошло, а тем временем какой-то совершенно посторонний человек хочет ударить меня, а то и сделать чего похуже.

— Оставь ее в покое и делай свою гребанную работу! — заорал на меня мистер Гобби.

— Как я могу делать свою работу, если мне приходится ругаться с вами? — ответила я.

Внутренне я нервничала все больше и больше. Нам требовалась помощь, и как можно быстрее. Я достала телефон. Вокруг творился полный хаос. Все происходило посередине проезжей части, где было много машин, водители сигналили на все голоса, а зеваки продолжали стоять на месте, ничего не предпринимая. Неужели они думают, что смотрят все это по телевизору? Неужели реальная жизнь настолько тяжела для них, что они не могут ее переносить?

В этот момент у меня зазвонил телефон. Все еще придерживая голову мальчика (я прислонила ее к своему животу), я смогла ответить на звонок.

— Вы ошиблись, — сказала я. — Не звоните по этому номеру, умоляю.

В конце концов мне удалось дозвониться до диспетчерской, попросить помощи полиции, и как можно быстрее.

Тем временем мистер Гобби устроил третью мировую с водителем, наехавшим на ребенка.

— Вы ехали очень быстро! Я видел, что это были вы. Все случилось из-за вашей чертовой машины! — орал он.

По своей глупости женщина начала оправдываться.

— Нет, клянусь, я не превышала скорость! — отвечала она.

А мама мальчика все еще разговаривала по телефону. Слов было не разобрать. Но кто бы ни был на том конце провода, казалось, разговор интересовал женщину больше, чем ее покалеченный сын. Энди пошел к машине и принес одеяло, я же пыталась сделать так, чтобы мальчик не двигался. Затем он внезапно встал и, показывая на свою ногу, начал кричать с новой силой.

— Ради Бога, выключите телефон и поговорите со мной! — заорала я на ухо женщине.