— Ошибаешься!.. Ты очень ошибаешься, Бен, — тихо сказала она, поднялась и, подойдя к роялю, поправила розу. — Просто я не могу постоянно вспоминать об этом. Извини, кажется, я понапрасну сорвала тебя с места.

— Я так не думаю!

— Что за сумасшедшие дни! — грустно произнесла Симона.

— А что будет, если… я тебя сейчас поцелую?

— Не надо, Бенджамин, — еле слышно сказала она. — Я испытаю облегчение, но потом мне будет вдвойне тяжелее. К сожалению, я не могу позволить себе такой роскоши — быть влюбленной в тебя. Слишком неумно это было бы с моей стороны, потому что рано или поздно счастье мое кончится и ты уйдешь.

Бенджамин вскинул голову.

— Ты настолько уверена в моем уходе?

— На все сто процентов! Не ты ли несколько секунд назад говорил о том, что ни о каких официальных отношениях не может быть и речи? Кстати, — предупреждая его реплику, добавила она, — я вовсе не кляну тебя за все, что случилось. Я понимаю, ты просто-напросто из тех мужчин, которые не желают давать никаких гарантий женщинам. Поправь меня, если я ошибаюсь.

— Поправлять нечего. Ты совершенно права.

И тут зазвонил телефон.

Симона торопливо взяла трубку. Антуан только что закончил лекцию и интересовался, как ее дела, не желает ли сестра на такси приехать к нему? Или же лучше ему самому поскорее отправиться домой, чтобы она не ощущала себя одинокой.

— Антуан, я в полном порядке… Нет, в самом деле. И тебе не надо менять свои планы! Ну конечно, клянусь тебе!..

Симона положила трубку на место и застыла в раздумье.

— У меня предложение, — заговорил Бенджамин. — Как насчет чашечки чаю? Мы могли бы расположиться в саду, а я возьму на себя роль домохозяйки и официанта.

— Ты настоящий друг! Я немедленно перебираюсь в сад. Боже, у меня и в самом деле такое ощущение, будто я живу в сумасшедшем доме!

Бенджамин вышел в сад с подносом.

— Какое блаженство! Спасибо, Бен… — расслабилась Симона. Она привалилась к спинке садовой скамьи и, пригубив чай, потянулась к тарелке с бисквитами.

Под тентом было не так жарко, пахло травой и цветущими камелиями. Небо казалось пронзительно синим, каким его любят изображать на открытках и рекламных проспектах. Но сейчас оно было именно таким. Однако на фоне этой неправдоподобной синевы листья на деревьях выглядели несколько пожухло. Хотя, возможно, ей это лишь показалось. До осени было еще далеко.

— Как поживают ваши киты?

— Экспедиция отложена на несколько дней. Вчера вечером, перед тем как отправиться в твою спальню, Антуан дал мне отбой.

— Все из-за меня. — Симона беспомощно посмотрела на него.

— Сказать по правде, — усмехнулся Бенджамин, — я рад такому исходу. Сидеть на яхте в обществе двух влюбленных голубков и ощущать себя третьим лишним — весьма относительное удовольствие. Ведь эта экспедиция была лишь предлогом, чтобы свести нас с тобой. План не удался, и я ретируюсь. Если угодно, считай, что я смалодушничал и покидаю поле боя.

— Смалодушничал? — сухо рассмеялась Симона. — Поезжай со спокойной душой. Желаю тебе как можно скорее прийти в себя и забыть об этой неразберихе!

— Неразберихе? Я бы сказал, катастрофе! — хмуро уточнил Бенджамин. — Что будешь делать, когда я уеду, Симона?

— Представления не имею, — помолчав, призналась она. — Пусть все идет как идет, и не надо ничего придумывать… Единственное, что я должна сделать обязательно, это — поженить брата и Эллен.

— Ты говорила что-то там насчет дружбы… Может быть, это и смешно, но сейчас я готов принять твое предложение и хоть как-то помочь тебе с Антуаном. Дня два в запасе у меня еще есть.

Симона изумленно уставилась на него.

— Ты что, передумала? — удивился Бенджамин.

— Нет, почему же!.. — с трудом овладев собой, откликнулась она. — В конце концов, это мое предложение.

— Тогда порядок. Как насчет совместного ланча — надо же как-то отметить наше примирение?

— Ланч? Но, Бен, я совершенно недееспособна!

— Я предлагаю куда-нибудь отправиться. Далеко не пойдем, чтобы ты не устала. Просто посидим в каком-нибудь тихом местечке, где к нам никто не будет приставать с расспросами. Тебе нравятся окрестности?

— Еще бы! Я живу здесь с детства и знаю каждый камень на берегу, а по улицам могу пройти с закрытыми глазами. Восхитительное место! — вырвалось у Симоны.

— Тогда вперед, — решительно сказал он. — Стряхнем с себя все эти переживания по поводу твоей травмы и хотя бы на время удалимся из этого сумасшедшего дома!

Так они и сделали.

— Я чувствую себя гораздо лучше, — сообщила Симона, уплетая аппетитный ланч, заказанный для нее Бенджамином в семейном ресторанчике на побережье.

Террасы ресторана выходили одной своей стороной к морю, а другой вдавались в большой ухоженный сад, где росли пенсильванские вишни, яблони и сливы. Чуть дальше начинался огромный парк с искусственными водопадами и очаровательными таинственными гротами. Рядом располагалась колония художников с несколькими милыми вернисажами, где можно было купить керамику, картины и безделушки на память.

После ланча они прогулялись по парку, заглянули на один из вернисажей, а когда шли обратно к машине, Симона спросила:

— Ты когда-нибудь слышал про Бирс-хаус?

— Да. Читал все в тех же путеводителях. Какой-то охотничий приют в лесной глуши, если не ошибаюсь.

— Это филиал Национального парка острова Принца Эдуарда, и туда ведут несколько пешеходных троп. Правда, за удовольствие прогуляться по ним нужно платить. Это край обрывов и дикой природы, но сами домики на редкость комфортабельные, и кухня там просто божественная. Если даже нет желания бродить по угодьям, одного вида на окрестные пейзажи достаточно, чтобы отдохнуть сердцем и снова набраться душевного спокойствия.

Она вдруг осеклась.

— Ты испугалась, что я догадаюсь о твоих сокровенных мыслях? — спросил он, внимательно посмотрев на нее.

— Я просто подумала, что… что могла бы после твоего отъезда провести несколько дней в Бирс-хаусе, — сказала она, но проступивший на щеках румянец выдал ее с головой.

Бенджамин вставил ключ в замок автомобильной дверцы, но не стал его поворачивать.

— Между прочим, мы вполне могли остановиться там, — тихо сказал он. — По-дружески. Дня на два.

— Мне кажется, это было бы… не совсем честно.

— По отношению к кому?

— Ну… — она помялась, — по отношению к нам обоим.

— Да? А мне казалось, мы достаточно взрослые люди, чтобы самостоятельно распоряжаться нашим временем.

Симона затравленно вскинула голову.