Полчаса она проторчала в библиотеке, выбрала наконец себе книгу и, вернувшись в коттедж, обнаружила там горничную, прибирающуюся в комнате. Прихватив с собой шляпу, Симона вышла на террасу, выдвинула на солнце кресло и уселась в него, приготовившись читать.

Но буквы плясали и расплывались у нее перед глазами, и через несколько минут она обнаружила, что ревет самым постыдным и неприличным образом.

Такою и обнаружил ее Бенджамин — жалкой, заплаканной, с глазами, устремленными куда-то в пустоту.

После минутного молчания Бенджамин присел рядом с ней на корточки и протянул носовой платок.

— Спасибо! — пробормотала Симона, вытирая глаза и нос. — Извини, ради Бога! Все утро напролет мне почему-то безумно жаль себя и свою бесцельно пролетающую жизнь… Ладно, проехали мимо.

— Пойдем немного прогуляемся.

Симона устало подняла глаза.

— Какие прогулки в таком состоянии, Бенджамин?

— Ничего страшного. Пойдем в темпе улитки, а если устанем, присядем где-нибудь на обочине и поговорим о чем-нибудь, например, о моих отношениях с Кэтлин.

Глаза ее удивленно расширились.

— Ну что, я угадал твои желания?

Симона сморщила нос.

— Если честно, я о тебе ничего больше не хочу знать.

— Но почему бы нам, хотя бы напоследок, не разобраться друг в друге. И потом, мне захотелось высказать то, что лежит на душе. Неужели ты мне откажешь в столь важном для меня деле?

— С чего это на тебя нашла разговорчивость? — насупилась Симона.

— Я подумал, а вдруг и в тебе что-то переменится после этого?

— Только не в том смысле, как ты это себе воображаешь! — фыркнула девушка, но поднялась с кресла.

Бенджамин и Симона расположились на поляне, испещренной солнечными пятнами. На выбранном ими маршруте оказалось безлюдно. Пели птицы, легкий ветерок шевелил зеленый полог леса. Было тихо и жарко. Слаженно, словно в такт дирижерской палочке, звенели цикады.

— Хочешь еще пройтись? — спросил Бенджамин.

Симона раздраженно мотнула головой.

— Сдаюсь без боя, сдаюсь на милость победителя! — с усмешкой проговорила она и вспылила, заметив, как дрогнули его губы. — Не пойму, что такого веселого я сказала?

— Ничего! Меня восхитило бесстрашие, с каким ты бросилась в бой!

— Хорошо, буду бесстрашной до конца. Я, как и прежде, не настроена на продолжение романа, который ничем хорошим не закончится. Мой лозунг: «либо все, либо ничего!» — Она мрачно посмотрела на него и с еще большим раздражением добавила: — Я понимаю, что со стороны это может звучать смешно, так, будто я требую незамедлительно объявить о помолвке и назначить день нашей свадьбы.

— Пожалуй, ты права, со стороны все это именно так и выглядит, — заметил Бенджамин, но в глазах его плясали чертики.

— Ну если так, то это ошибочное впечатление. Мне достаточно, чтобы ты признал саму возможность заключения брака или как минимум — совместного проживания до конца жизни.

— Вот это уже более конкретная постановка вопроса!

— Не обольщайся раньше времени, — предупредила Симона. — Самое главное, я не убеждена, испытываешь ли ты ко мне те же чувства, что и я к тебе… Проще говоря, Бен, меня абсолютно не устраивает роль временной любовницы или одной из таковых. И еще — я никогда не соглашусь с тем, чтобы ты триста шестьдесят пять дней в году беззаботно циркулировал между странами и континентами, меняя одно удовольствие на другое.

— Но у меня нет любовниц, — ровно заметил мистер Рок. — Ни американских, ни австралийских, ни китайских, ни каких-либо еще. Веришь ты в это или нет, дела не меняет!

— И как же тебе удается вести столь целомудренный образ жизни? — саркастически осведомилась Симона.

— Представь себе, такое бывает, — просто и серьезно ответил он. — Я даже знаю одну женщину, которая ведет себя аналогичным образом…

— Но ты же мужчина! Как ты выходишь из положения? Случайные связи на стороне? — Она сама испугалась того, каким оскорбительным тоном спросила его об этом. Но ей вдруг страшно захотелось, чтоб он вспылил и даже пришел в ярость.

— Когда… а точнее, если такие связи не имеют перспективы, я стараюсь их избегать.

— Ага, значит, ты изобрел безотказный аргумент для того, чтобы, когда тебе будет нужно, легко и убедительно отделываться от любой из твоих подружек? «Нет перспективы!» — так это у тебя называется?

— Я ничего не изобретал, — холодно сказал он. — Было несколько случаев, когда такое происходило, но только по обоюдному влечению, без обязательств и при полном понимании того, что мы не причиним друг другу никакого вреда.

— Вынуждена тебя огорчить, Бенджамин, — сказала Симона, задумчиво посмотрев на него. — Все это время ощущаю себя полной дурой! Я выкладываю всю свою подноготную как на блюдечке и в ответ получаю пустые отговорки… Теперь твой черед быть честным, если, конечно, ты не передумал… У меня есть предположение, что именно Кэтлин Эверсон причина того, что ты в свои тридцать два года не думаешь о семье! Подтверди или опровергни мои подозрения, если сможешь.

На лице Бенджамина заиграли желваки.

— Причин, скорее всего, несколько, Симона. Бездарный, если не сказать сильнее, брак моих родителей… Карьера, ради которой приходится отказываться от каких-либо личных обязательств перед другими людьми, не говоря уже о женитьбе.

— Но я не раз видела, как при упоминании ее имени ты меняешься в лице, — негромко заметила Симона. — Этому должно быть хоть какое-то объяснение. Судя по всему, данный случай не относится к разряду беззаботных мимолетных встреч с беззаботным же расставанием.

— А тебе откуда знать? — наклонил голову Бенджамин.

— Моя подруга Дороти, о которой мы с тобой говорили, в курсе всех светских сплетен. Позавчера я заглянула к ней. Мы болтали о разном, но стоило мне всего лишь упомянуть твое имя…

— Как она оказалась настоящим кладезем информации?

— Совершенно верно! И тогда, — Симона беспомощно шевельнула губами. — Тогда я невольно представила тебя вместе с Кэтлин Эверсон. Она была очень мила, эта женщина.

— Была и есть, — оборвал ее Бенджамин и, помолчав, добавил: — После того как Кэтрин стала женой моего брата, она не стала выглядеть хуже.

Симона окаменела.

— Женой твоего брата?.. Но как так вышло? Почему?

— Почему она стала женой брата, а не моей женой? — криво усмехнулся Бенджамин. — Наверное, он ей показался более подходящей партией. Вильям Рок не из тех, кто станет, пользуясь ее выражением, зарывать свой талант в землю. Он в свои достаточно молодые годы — авторитетный бизнесмен, у него дом в Ванкувере, роскошные квартиры в Париже и Лондоне… Он коллекционирует спортивные автомобили и держит целую конюшню скаковых лошадей, то есть увлечен всеми теми вещами, которые для меня ровным счетом ничего не значат. Кэтлин захотелось вести насыщенную светскую жизнь, ощущать себя королевой бомонда, не порывая окончательно с карьерой телеведущей…