– Я тебя люблю.

– И я тебя.

– Скажи мне, а что такое мужская любовь? Что это?

– А что есть любовь? Каждый находит любовь разной. Ее личины, как и люди, многогранны, красивы и не очень… Есть любовь, которую измеряют страданием и болью, а есть та, что измеряется счастьем и радостью.

– Твоя какая?

– Я был по обе стороны. Нельзя понять глубину, не побывав на дне, как и нельзя, погрузившись на дно, ощутить теплый бриз, ласкающий кожу. Моя любовь – в тебе и про тебя, а еще любовь – это знать, что тебя ждут, что кто-то думает о тебе, переживает. Это как любовь матери, не знающая границ, и вместе с тем любовь к будущей матери, которая подарит мне дочь.

– Ты говоришь так, будто у тебя шпаргалки в рукавах с цитатами из книг. Не слышала, чтобы парни так рассуждали. Теперь я понимаю, почему твоя первая девушка не верила, что стихи твои… В тебе есть талант, ты особенный, мой. Спасибо, что вернул мне веру в мужчин. С тобой я как цветок, который почти зачах, а ты мое солнце и мой дождь. Не переживай, все у нас будет хорошо! Мы будем вместе. Мы сейчас рядом, вот видишь, наслаждаемся друг другом. Будь в моменте. Дай поцелую.

– До тебя у меня было множество женщин, я был с ними… Прости, что рассказываю, знаю, что неприятно слушать, но мне важно быть откровенным. Я преследовал корыстный интерес: добавить еще одну, самоутвердиться. Женщин было так много, что я даже не помню их имена и лица. Представляешь? Сейчас мне стыдно, ведь я прикасался к ним, целовал их, просыпался с ними. Знаешь, я принимаю душ и пытаюсь отмыться, хочется стать чище. Ощущение, что я грязный и не достоин такой, как ты. Если бы я мог, как змея, сбросить кожу! Если бы мог хотя бы память стереть, чтобы не помнить, что было до тебя. Прости.

– Прекращай, я все понимаю. Я бы не прилетела к кому-либо другому. Ты заставил меня поверить в любовь. Спасибо, что я чувствую себя девочкой и одновременно женщиной, у которой есть сильное плечо. Может, ты не замечаешь моих эмоций, я пока боюсь их показывать, но внутри меня вулкан! Он извергается каждый раз, когда ты касаешься меня.

Каждый день был наполнен радостью, я все больше проникался Ханной. Каждый новый день я все больше благодарил за нее. Обожал целовать ее, а она вся морщилась и улыбалась – так делают дети, когда смущаются и при этом радуются, что их окутывают любовью. Ханна была моим ребенком. Я любил целовать ее лицо, глаза, веки, нос, все лицо по кругу. От моих поцелуев она, как от щекотки, всегда морщилась и хохотала.

– Я даже подумать не могла, что ты такой! Боже! Ты точно реален?

– Почему нет? Ты думала, что я другой?

– Люди всегда хотят казаться лучше, чем они есть.

– Ну да, хотят и мне с тобой хочется быть лучшей версией себя самого. Я стараюсь сделать тебя счастливее, ведь сам от этого счастлив. Разве это плохо?

– Хорошо, конечно, но я удивлена, сколько в тебе любви! Откуда столько нежности? Откуда столько тепла?

– Наверное, я никогда не любил раньше… Я думал, что это была любовь, но преследовал свои цели, хотел, чтобы любили меня, а значит, делали что-то ради меня. Но в любви нет места корысти. Нельзя любить человека за то, что он решает твои проблемы с деньгами, одиночеством или комплексами. Единственная цель влюбленных – быть вместе и делать друг друга счастливыми. Взаимное счастье! Я не верил в него, считая всех эгоистами от природы. Теперь-то я знаю, что такое любить, а не использовать! Знаю, что за оправданиями слабостей стоят маленькие люди-паразиты. Я счастлив быть с тобой, я счастлив быть собой и все на этом!

Я взял выходные, отказался от работы, не ходил на учебу: все для того, чтобы подольше быть с Ханной. Все сферы жизни выстроились в ряд и говорили мне: «Ты счастлив по-настоящему!»

Когда начинал разговор, от меня веяло уверенностью, я улыбался даже прохожим и мне улыбались в ответ. Девушки принимали мою улыбку за флирт. Легкая грусть и даже смущение охватывали их на доли секунды, когда я проходил мимо и не заводил знакомство. Этого не будет, ведь я уже люблю.

На завтрак – круассаны и свежевыжатый апельсиновый сок, на ужин – стейк с кровью и красным вином. В еде у нас с Ханной было кое-что общее: мы могли сутки напролет смотреть сериалы и заказывать жирную еду в постель.

Ханна любила носить юбки и классические пиджаки с красным маникюром, но утром она всегда в худи. Меняла образы легко, как актриса, у которой каждый день – новая роль. Вчера была милой, а сегодня у нее сексуальный, дерзкий взгляд. Каждый образ раскрывал ее натуру все глубже.

Мне сложно описать ее запах, энергетику, химию, которая парила в воздухе, когда она была рядом. Все это можно назвать наркотиком и лишь я один мог его понять. Просил не наносить парфюм на кожу, ведь ее оригинальный запах – мой личный селективный аромат, наполненный феромонами и оставляющий бархатный шлейф.

Сегодня Ханна решила погулять с моей соседкой Крис, ее давней подругой. Я поехал на работу решать свои дела, а потом побежал домой с ощущением Нового года, как будто там меня ждали конфеты, которые мама обещала дать в эту самую ночь.

Заехал в магазин, чтобы купить сладости и томатный сок – она его любит, как и я.

Я уже дома, а ее нет.

– Ты где?

– Гуляю.

– Я скучаю.

– Я тоже.

– Ты когда будешь дома? Тебя все нет и нет. Где пропадаешь?

– С Крис.

– Ок. Жду дома.

* * *

Встретил Серегу и Макса.

– Андрей! Ну что, как ты? Давно тебя не видели, что не заходишь?

– Я с девочкой все время.

– Что, любовь? Запахло любовью, а еще каблуком, что-то ты совсем поплыл!

– Да нет, вы что, я ждал ее так долго, а теперь мы вместе. Хватит по телкам носиться, мне это больше не интересно.

– Вау. Молодец, но заходи, если что. У нас есть малышки на любой вкус.

– Ладно, ладно… Что там в универе? Я парочку дней пропустил.

– Парочку? Ха-ха! Про тебя уже спрашивают. Где ты, что ты… Потерялся.

– Я справку в больничке купил, что болею.

– А на работу ходишь?

– Иногда. Там отпроситься не так легко, но все же можно.

– Ясно, тогда удачи.

Они смотрели на меня с опаской: видели перед собой другого человека, в маске. Не меня, а именно другого, не того, кого знали. Я чувствовал это, но относился с пониманием. Я и сам долгое время жил, не веря в любовь. Их можно понять.