Атмосфера была теплой, даже радужной. Иногда все вокруг замедлялось и, как в немом кино, я мог наблюдать за нами со стороны.

План был прост: приехать, сесть за стол, который виден всем, отдыхать, как цари или приезжие шейхи, привлечь самых красивых женщин и создать атмосферу, в которой каждая будет желать меня. Ханна, увидев это, начнет ревновать и почувствует страх, подобный моему – страх потери. Страх и осознание, что я – это все, что ей нужно. Манипулятор, дешевый актер и марионетки за ширмой – гениальный план по версии ночных заведений. Успех казался неминуемым.

* * *

Я не успел опомниться, как игра стала реальностью. Вжился в роль и даже временами превосходил себя. Когда Ханна вошла и увидела всю картину, она была удивлена и это мягко сказано! Она видела меня раньше и сейчас – разница поражала. Да, я как Билли Миллиган! Во мне живут разные личности.

Так вот кто ты! Вот значит что…

Ханна расположилась так, чтобы видеть меня, но оставаться незамеченной. Крис принесла ей коктейль. Ханна начала смаковать наш спектакль в свою честь. Она не догадалась, что все это – постановка. Я и сам уже отвлекся и увлекся тем, что делал.

Макс сказал, что все идет по плану.

– Расслабься и будь собой, брат.

Ханна не показывала эмоций. Она молча наблюдала за мной, как удав. Крис не выдержала. Музыка играла громко, поэтому Крис зажала ей ухо пальцем и прокричала:

– Что такое? Что с тобой?

– Андрей.

– Что?

– Андрей здесь.

– Да ладно!

– За VIP-столом.

– Он же вроде перестал тусить…

– Наверное, решил возобновить карьеру.

– Ты же не думаешь, что…

– Я ничего не думаю.

– Куча телок вокруг него и сам он весь из себя!

– Даже не узнать. Я точно с ним встречалась?

– Встречалась? Теперь все?

– Как видишь! Телочек там на любой вкус и все его желают, пожирают глазами. За километр видно, какие они все дешевки, в дешевых платьях.

В голосе Ханны появились нотки злобы и ревности. Крис, конечно же, была с ней солидарна и всячески поддерживала, но мысленно улыбнулась, ведь план работал.

– Пойдешь к нему?

– Нет, пусть развлекается. Я посмотрю. Со мной он так не мог, ну, хоть увижу теперь, за что его так любят эти колхозницы.

– Может, не стоит?

– Не переживай, я не стану реветь и устраивать сцен. Они того не стоят, а его я знаю, как свои пять пальцев. Но я удивлена… Какой он здесь и каким я его знаю – это разные люди из разных миров. Очень интересно.

Второй стакан незаметно испарился в ее руках. Опасно много алкоголя в женщинах. Мои марионетки перестали контролировать себя и начали атаковать. Пытались обнимать меня, шептали на ухо, но я отвечал холодно. Глазами боялся встретить Ханну, но постоянно чувствовал ее пристальный взгляд на себе.

Макс и Серега идеально играли свои роли, всячески подчеркивая мой статус. Они вели себя так, чтобы только я цеплял и притягивал взгляды. Все это сработало. Я был галантным, но безразличным, самодовольным и безумно привлекательным. Что еще нужно?

Мое безразличие, как обычно, раззадорило выпивших девушек. Их уже ничего не смущало, в ход пошли наглость и напор. Я ждал, когда это случится. Наконец все грани дозволенного рухнули и две девочки стали откровенно вешаться на меня. Вот! Вот этот момент! Ханна, смотри.

Я быстро и надменно оттолкнул обеих и явно выразил недовольство их видом и поведением. «Какой же ты лицемер», – подумал про себя. Мне даже стало жаль девушек. Возможно, они переступили через себя, а я их использовал… Но это было не так уж важно. Ханна смотрела на меня, мы ни разу не встретились взглядом, но она точно все увидела.

Через минуту я удалился и хотел якобы случайно встретить ее. Меня радовало то, что весь этот цирк был не зря. Я увидел ее и подошел. Старался быть радостным, как будто ничего не произошло.

– Привет, что ты здесь делаешь?

– Привет, отдыхаю, как и ты.

Я ожидал от нее чего-то большего. Я был парализован ее хладнокровием и лаконичным ответом. Никаких эмоций ее лицо не выражало – только легкая издевка читалась в глазах.

Через пару секунд общения с Ханной мой образ самца рассыпался. Я стоял перед ней голый, переданный ей, я вновь был полон преклонения и ждал ее одобрения, ждал награды, как верный пес, который принес палку хозяину. Ханна это почувствовала. Крис стояла рядом, искоса глядя на нас и ожидая развязки.

Я пригласил их за свой стол, прогнал всех девушек. Я напоминал слугу или официанта, который старается угодить клиенту… Жалкое зрелище, лучше не смотреть. Ханна смаковала власть, но между нами теперь все точно было кончено. Я увидел это в ее глазах и манерах, в глазах друзей и Крис.

Перед смертью не надышишься. Я понимал, что план провален, но еще пытался делать вид, что он успешен. Фальши в этом было гораздо больше, чем в любом плохом спектакле.

Гуляю один. Выбираю маршрут, где не было нас, а значит, я не почувствую фантомные боли разбившейся вдребезги любви.

В наушниках играет лиричный, депрессивный рэп. Он еще сильнее вгоняет меня в тоску. Пробовал слушать что-то позитивное, но это так фальшиво… Я чужой на этом празднике жизни. Когда ты счастлив, слушаешь мелодию, а когда несчастен, вслушиваешься в слова, проникаешься ими, находишь в них себя самого. В этом сила треков, наполненных болью утраты. Веселых песен не так уж много, а грустными заполнены все прилавки.

Ловлю себя на мысли, что даже получаю удовольствие от того, как себя ощущаю. Может, Ханна именно это имела в виду, когда говорила, что страдание – особый вид удовольствия? Боль так глубоко проникает в клетки, что я ее почти не чувствую… Может, в этом суть?

Сижу на лавке, под ногами слякоть, она напоминает мне меня. Улыбаюсь, а через секунду еле сдерживаю слезы. В голове то и дело звучит вопрос: почему мне нельзя быть собой? Почему я обязательно должен играть какую-то роль? Почему?! Наверное, мир не идеален и я тоже. Жизнь – боль? Я часто подшучивал над другими, повторяя эту фразу, а сейчас так же шучу над собой. Хорошо, что самоирония еще не бросила меня, ха-ха, вот и шуточка сама собой нарисовалась.

Читаю книги, пытаюсь излечиться. Когда ты в депрессии, книги похожи на осень: каждый лист, упавший с дерева, приближает к зиме, а не лету. А знаете, что лучше всего помогает? Стихи. Пишу их взахлеб, много и точно.

Писать о страданиях так легко… Слова обретают необыкновенную красоту, когда тебе больно. Наверное, поэтому так много великих людей были так несчастны. Всегда вспоминаю Есенина и его стихи. Он творил через внутреннюю боль и одиночество, его успех был соткан из боли. Я не хочу подобного. Когда бездарно прожигаю жизнь и не могу написать ни строчки, значит, я счастлив. Это мой личный тест на депрессию.