К этому времени Лессепс сумел обзавестись большим числом сторонников проекта. Прежде всего это были крупные французские промышленники, текстильные магнаты Лиона, владельцы судовых компаний Марселя, парижские банкиры. Лессепс посылал письма вельможам из окружения паши, убеждая их в том, что проект послужит обогащению каждого из них. Он принадлежал к тем людям, в судьбе которых неожиданные неудачи сменяются столь же непредвиденными удачами. Когда дело, казалось, зашло полностью в тупик и от него следовало отказаться, Лессепс получил известие, что Аббас-паша умер и ему наследовал Саид, старый приятель Лессепса по каирским временам, с которым его связывала бурно проведенная молодость и блестяще начатая карьера в египетской столице, столь неудачно оборвавшаяся в Риме…

Еще в 30-х годах Лессепсу удалось внушить молодому Саиду, что канал— чрезвычайно прибыльное предприятие, что только его закостенелые соотечественники этого не понимают. Саид-паша принадлежал к тем представителям египетской знати, которые торопились «оевропеиться». Им владело тщеславное желание стать «своим» в королевских гостиных Запада, завязать дружбу с народившейся финансовой аристократией, приобщиться к «элите» европейских столиц, где не в пример Каиру или Стамбулу жилось гораздо веселее. Саид-паша был большой охотник до европейских развлечений. Он построил богатые виллы на Средиземноморском побережье, обставленные модной тогда венской мебелью. Любил лакированные ландо и кареты. Но чтобы чем-то выделиться из других владык Востока в глазах «просвещенной» Европы, нужно было блеснуть, обратить на себя внимание. И еще нужны были большие средства, чтобы поддерживать блестящий образ жизни, содержать конюшни, дворцы, челядь, любовниц. В Египте Саид-паши быстро переняли нравы империи Наполеона III. Недаром Нана, героиня романа Золя, пресытившаяся дряхлыми графами империи и богемой, внезапно уезжает в Каир развеять сплин. О ее приключениях в Египте Саид-паши Золя ничего не сообщает. Но можно предположить, что она весело провела там время. Она снова появляется на последних страницах романа, чтобы умереть от холеры, подхваченной на берегах Нила.

Лессепс, опытный знаток «царственных характеров», торопится вложить свой проект в руки нового властителя, внушить ему, что он послужит его славе и обогащению. Он пишет паше письмо, в котором выражает свою радость, что наконец-то Египет будет иметь дальновидного правителя. В ответ Лессепс получает приглашение приехать в Египет. Он был встречен с необыкновенной пышностью и торжественностью. «Пароход «Ликург» пришвартовался в восемь часов утра к причалу Александрии, — пишет Лессепс одной из своих многочисленных приятельниц. — На борт поднялись мой старый друг голландский консул и Хафуз-паша, морской министр. Я проследовал в сопровождении почетного эскорта в резиденцию его величества. Вся Александрия была празднично украшена. Был дан салют в мою честь»[24].

Тщеславный француз в своих мемуарах подробно описывает, как была обставлена его резиденция, какие были слуги — турки, арабы и даже один грек, какова была конюшня арабских скакунов для охоты и для парадных выездов. Даже о восточных яствах — рахат-лукуме, засахаренных орехах, медовых пирогах, стоявших на столе, — Лессепс вспоминает с тщеславным удовольствием… Да, прием отставному дипломату был дан поистине королевский.

Лессепс не терял времени даром. Он снова изложил свой план: паша прославится в истории, в Европе все будут восхищены его мудростью и современным подходом к делу, его казна обогатится. Саид ждал этого разговора.

— Я согласен, — сказал он. — Я принимаю ваш план. Мы вместе выедем на место и посмотрим все сами. Вы можете считать дело решенным, верьте мне.

Вместе с пашой, большой свитой и отрядом охраны из бедуинов они отправились на перешеек. Разумеется, это была лишь формальность. Саид проводил время в охоте на лисиц, которых в то время водилось великое множество, стрелял уток в камышовых зарослях Горького озера. Он сделал вид, что лично убедился в осуществимости проекта, и разрешил Лессепсу сообщить в Париж о его официальном согласии. Тот выдержал «восточный» стиль и послал сообщение в Париж со специальным гонцом, который проделал путь до Александрии на верблюде.

Тем временем паша решил отметить это историческое событие развлечениями и празднествами. «Он пригласил меня на праздник, — пишет Лессепс, — где находился весь его «диван». Мне отвели место рядом с пашой. Шатер был украшен коврами. Паша сказал мне, что один из них стоит по меньшей мере 400 фунтов. Потом стала плясать танцовщица. Драгоценности на ней тоже стоили несколько тысяч фунтов. В знак одобрения ее искусства паша разрешил ей поцеловать его туфлю. Вечером мы отправились на яхте на прогулку по Нилу. Яхта стоила сто тысяч фунтов»[25].

Короче говоря, паша «блеснул». Однако Лессепс так дотошно регистрировал все это великолепие еще и потому, что понял с удовлетворением: Саид пойдет на все, ему нужны деньги. Он полетит, — как птенец, в расставленные сети финансовой зависимости.

Лессепс предвкушал окончательный успех. Но тут опять возникли препятствия, которые нельзя назвать непредвиденными. Лессепс встретился с британским консулом Брюсом и попросил его поддержки. Он понимал, что без этого проект может сорваться. Он знал что, если Лондон будет против, Стамбул также будет возражать. Такова была расстановка сил на тогдашней политической арене. Лессепс надеялся заинтересовать британские деловые круги выгодностью проекта. Брюс встретил Лессепса холодно. «Я не могу говорить по этому вопросу от имени моего правительства, — заявил он. — Единственное, что я смогу сделать, — это доложить о вашем предложении. Что касается моего личного мнения, то я считаю, что никакая иностранная держава не должна вмешиваться в проекты канала (он имел в виду, разумеется, Францию. — В. К.). Это может привести к опасным последствиям»[26]. Лессепс тогда притворился «космополитом»: «Я мыслю осуществление проекта на широкой основе создания компании акционеров. Вложат деньги владельцы капиталов независимо от того, к какой стране они принадлежат. Канал будет служить всем деловым людям».

Но консул был осведомлен о позиции Даунинг-стрит и держался твердо: «Мы не поддержим». Американский консул обещал не препятствовать, но тогда США еще не играли значительной роли в «большой политике». Дипломатические представители других влиятельных держав — Австро-Венгрии, России, Пруссии — заняли выжидательную позицию.

Саид-паша несколько напугался. Удастся ли предприимчивому французу преодолеть все эти трудности? А брать на себя все бремя строительства канала не входило в его расчеты. Саид тоже решил сделать, как ему казалось, хитрый ход. Он подписал акт о концессии такого содержания: «Наш друг г-н Фердинанд де Лессепс привлек Наше внимание к тем выгодам, которые могут быть извлечены для Египта из соединения Средиземного моря и Красного и провода через канал больших судов, а также к возможности создания компании для этих целей из капиталовладельцев всех наций. Настоящим Мы предоставляем ему исключительные полномочия по образованию и