всём прочем, всё же считался очень ценным и знатным пленником. Только вот ценность науа зачастую понимали очень по особенному!

Каракку «Санта-Лючия», находящуюся на якоре близ крепости Асуньон-де-Баракоа, что на Кубе, воины науа захватили настолько неожиданно, что он, младший штурман, и проснуться толком не успел. Едва только вырвавшись из цепких пут сна, услышав крики, дернулся к находящейся в углу каюты стойке с оружием и доспехами, но было уже поздно. Выбитая дверь, силуэты почти обнажённых, но с оружием в руках людей. издающих возгласы на непонятном языке… И боль. Та самая, от удара сокрушающей ребра небольшой дубины, которую метнул один из ворвавшихся. Но и корчась на полу, пытаясь доползти до оружия, он слышал рёв разгорающегося пламени, нечастые выстрелы из аркебуз и пистолей, крики, в том числе на родном испанском языке. И уже тогда ему стало понятно, что проникшие на корабль побеждают. А потом… Потом было беспамятство, выплывание время от времени из небытия, новые вспышки боли и заливаемый в рот какой-то вонючий отвар, погружающий в сон. И снова, снова. Ещё тогда он знал, что не один попал в плен этим самым науа, были и ещё несколько из числа команды «Санта-Лючии».

Поговорить, обсудить ситуацию, а может, ибо смелым и бог помогает, обсудить планы возможного побега? Нет, совсем не вышло. Все пленники были связаны, во рту каждого находился кляп, а в те моменты, когда его вынимали, чтобы накормить-напоить или дать нуждающимся очередную порцию целебного питья, любые попытки разговора жёстко и жестоко пресекались. Одному же из пленников, палубному матросу, гибкому и ловкому Фернандо, ухитрившемуся одной из ночей выскользнуть из пут и попробовать завладеть ножом… Похоже, эти самые науа сразу разобрались, кто из пленников чего стоит, поскольку Фернандо сперва всадили арбалетный болт в спину, а затем, пока тот ещё был жив, вскрыли грудную клетку и вырезали каменным кинжалом сердце, возложив то на походный алтарь.

Подобное само по себе внушало одновременно страх и желание как угодно исхитриться, но избежать столь печальной участи. Однако именно тогда де Сорса и остальные впервые услышали от пленителей несколько грубых, исковерканных, но всё же понятных им испанских слов.

Откуда науа их успели узнать? Сомнений не было — от других, захваченных ранее пленников из злосчастного отряда Диего Веласкеса, впервые столкнувшегося с этими отродьями сатаны. И в словах было обещание принести в жертву своим нечестивым идолам любого, что попробует бежать. Признаться честно, он в этом сомневался — не для того же их тащили, лечили по возможности получивших раны, чтобы убить, пусть и принеся в жертву, на пол— или сколько там ещё осталось пути до места, куда их собирались доставить.

Пусть говорить Родриго тогда не мог из-за кляпа, но глаза то ему не завязывали, вот он и смотрел. Смотрел жадно, внимательно, надеясь всё же каким-то образом выбраться, освободиться и, вернувшись к своим, рассказать то, что поможет извести под корень этих богомерзких науа с их кровавыми ритуалами. Кое-что о них он уже знал, внимательно и с интересом слушая тех, кто с ними уже столкнулся. Сейчас видел своими глазами, убеждался в правдивости сказанного, а заодно и узнавал новое.

Науа умело обращались с лодками. Да, это были всего лишь лодки, не корабли, но ощущалось, что даже такие суденышки с единственным парусом и несколькими парами весел более чем пригодны для прибрежного плавания и для перемещения от континента к сперва одному острову, а там и далее, словно по звеньям цепи. И вместительность у лодок была достаточная и для кое-какого груза, и для перевозки пленников в не таком малом числе.

Воины империи Теночк умели ходить. Быстро, словно неутомимые волчья стая, под их ноги ложились немалые расстояния. Не слишком то мешали и носилки, на которых несли тех пленников, что не были способны быстро передвигаться или и вовсе не способные сделать и шагу без посторонней помощи. Теперь де Сорса сам увидел города науа, о которых до этого лишь слышал. И да, не мог отрицать очевидного — дикарями этих почитателей алчущих крови и вырываемых из груди сердец богов не назовёшь. Каменные города, окруженные высокими же каменными стенами. Дороги, основные из которых мощёные. Всюду возделываемые поля, множество жителей и… храмы. Те самые, к которым он и близко оказаться не хотел, не то что в их пределах.

Оказался же он, как и иные собратья по несчастью, в столице империи. Пленники, они пленники и есть, потому благородный кабальеро и не удивился, оказавшись в темнице с единственным маленьким окошком, к тому же зарешёченным. Он знал, что где-то рядом находятся и другие испанцы, но при попытках громко крикнуть, надеясь услышать ответ… Тюремщики никогда не забывали напомнить о себе, причиняя ослушникам сильную боль, но при этом стараясь не калечить.

Три первых дня прошли почти спокойно, прерываемые лишь принесением тюремщиками еды с водой да визитами лекаря, осматривавшего, как идёт заживление полученных ран. На четвёртый же день в темнице случилось нечто неожиданное даже для ко многому готового Родриго.

Посетитель. Не какой-то там тюремщик, не обычный воин, а некто очень важный, явно принадлежащий к местным аристократам. Золотые и каменные украшения, отличающаяся от всего ранее виденного одежда, сопровождение из писца и трёх воинов в шкурах поверх доспехов и масками в виде оскалившегося дикого кота. И всё бы ничего, но вот прозвучавшие из уст этого визитёра слова разительно отличались от грубых, искажённых слов на родном испанском, которые в небольшом количестве он слышал от своих пленителей. Хотя и чувствовалось в речи заговорившего нечто совсем уж чужое. Только подумать об этом де Сорса смог далеко не сразу, а лишь после того, как окончилась первая, но далеко не последняя беседа. А слова…

— Ты тот человек, кто знает, как строятся корабли. Ещё лучше знаешь, как вести их в море, а не вдоль берега. Ты расскажешь мне и моим всё, что знаешь. Будешь полезен, иначе смерть на алтаре во имя неизвестных тебе богов покажется благом после того, что сделают с тобой мои палачи, — ненадолго прервавшись, он продолжил. — Завтра тебя и других выведут на свежий воздух, приведут к ступеням храма. Вы увидите, что может случиться. Не все из вас полезны. То есть полезны все, но часть лишь теми сердцами, что пока ещё бьются в их груди. Увидите, как они выйдут наружу. Помогая солнцу вновь и вновь всходить и давать жизнь нашему миру, защищая его от великой угрозы. Ты услышал мои слова, испанец по