в год несут по яичку и потом смотрят на меня так, будто сделали одолжение. Тем не менее, несмотря на их скверный куриный характер, а также учитывая мои затраты на корм, прочие удобства и то, что каждое яйцо получается «золотым» и обходится мне фунтов в шестьдесят, я все же их люблю, да и Джейн к ним прониклась теплыми чувствами, а потому если их вдруг съест лисица или, не дай бог, Джаджи на них покусится (он давно на них свой глаз положил), то это некстати омрачит такой торжественный день.

Проверяю я, заперт ли курятник, и слышу, как из кухни доносится разговор на повышенных тонах, – окошко в кухне я ведь открыла, чтобы проветрить помещения, а то там от разогретых и перегретых пицц было не продохнуть.

– Я только хочу сказать, Саймон, что это вопрос уважения. Ты же мне пообещал, что мы будем всегда вместе ходить на кроссфит, а теперь ты хватаешься за любой предлог, лишь бы этого не делать. Меня это сильно разочаровывает. Мне кажется, что ты просто не воспринимаешь наши отношения всерьез.

– Ради бога, Марисса! Ты все время во мне разочаровываешься. Тебе все не так. Сейчас выходит, что я не воспринимаю наши отношения всерьез потому, что просто хочу выпить бокал вина со своими друзьями, хочу отметить важную дату в жизни своей дочери, но почему-то ты воспринимаешь это в штыки и ставишь под сомнение наши отношения. О ужас, ведь я же не смогу пойти с тобой завтра на тренировку! Может тебе тоже не мешало бы расслабиться? Выпей и ты бокальчик!

– Я пить не буду, потому что я уважаю и отношусь серьезно к тем обещаниям, что мы оба дали друг другу, и если я сказала, что не пью в пятницу вечером, значит, я не пью в пятницу вечером, чтобы на утро не идти на тренировки с похмельем. И теперь мне придется ехать за рулем сегодня вечером, потому что ты выпил. Однако ты и дальше собираешься пить со своей бывшей и ее друзьями? И вообще, ты с ней разговаривал про развод? Почему она до сих пор ничего не подписала?

– Они и мои друзья тоже. Забудь ты про машину, поедем домой на такси, а завтра заберем авто. К тому же мне не кажется, что день рождения моей дочери – это неподходящий случай начинать нудный разговор о чертовом разводе. Мы сегодня собрались, чтобы хоть немного повеселиться, Марисса!

– Во-первых, для веселья алкоголь не нужен, ты и сам так говоришь. Послушай, если мы сейчас уедем, ты сам будешь меня благодарить завтра утром, что у тебя башка не трещит с похмелья. А после кроссфита тебя же так и распирает от энергии. Ты же обожаешь кроссфит, тебе же нравятся тренировки, забыл? Не поддавайся ты сейчас минутной слабости только потому, что здесь бесплатно наливают дешевое пойло. А во-вторых, ты несправедлив, когда говоришь, что я всегда в тебе разочаровываюсь и что мне не угодишь. Я такого никогда не говорила и мне жаль, что ты так это чувствуешь. Наконец, по мне веселиться – это не значит сидеть в компании старой карги Эллен и таких же, как она, потрепанных жизнью неудачников, которые только и знают, что жалуются на своих тупых детей! – выдала Марисса.

На этом моменте я поняла, что хватит подслушивать, а то не ровен час услышу что-нибудь более нелицеприятное про себя. Довольно того, что меня назвали старой каргой! Так вот как я выгляжу в глазах других? Старой каргой? Мне не кажется, что я все время говорю о своих детях, мне самой от них уже тошно. Прежде чем Марисса вдохнула воздуха для очередной тирады, я с шумом открыла дверь и зашла внутрь, Саймон от неожиданности аж вздрогнул и быстро сказал: «Марисса, прекрати!»

– А вот и мы! – радостно насколько могла сказала я и поставила коробку с вином на стол. – Кому качественного бухла? Я ж не старая карга, чтобы спотыкач глушить стаканами, ха-ха-ха!

Марисса сделала вид, что пропустила мою фразу про старую каргу мимо ушей и даже как бы немного смутилась, а Саймон молчал и не знал, куда деваться.

– Давай я открою, Эллен! – предложил он.

– Не надо! Я сама в состоянии открыть бутылку, – резко пресекла я его попытки помочь. – Вина, Марисса?

– Нет, – надулась Марисса.

– Марисса сейчас уходит, – объявил Саймон.

– Мы сейчас уходим, – с нажимом сказала Марисса.

– Да нет же, я остаюсь и выпью еще со всеми, а потом помогу Эллен с уборкой, – Саймон обвел взглядом весь тот бедлам из пицц, стаканов, тарелок и прочего мусора, оставшегося после молодежной тусы. – Ты поезжай, я потом на такси приеду.

– Саймон, вот честно, не нужно помогать, – сказала я. – Я сама все приберу. Вы езжайте домой с Мариссой.

– Нет, – запротестовал Саймон. – Будет нечестно оставлять тебя один на один с этим бардаком после тусовки.

– Поверь мне, я к этому уже давно привыкла.

– Нет, я останусь, дождусь, когда молодежь вернется, мне надо удостовериться, что никто из них не упился и не убился, – благонравно ответил отец Саймон. – И тебе помогу, вдруг кто из них разбушуется.

– Повторяю, ничего не надо, я сама справлюсь, привыкла уже. Они же у меня каждый раз на выходных ночуют, а не у тебя, хотя должны были бы. Бывает, что у них иногда башню сносит, но у меня в арсенале куча бумажных полотенец и салфеток припасено, да еще очистители для ковролина есть. Вы оба поезжайте домой, не переживайте за меня!

Да уж, валите-ка восвояси, вы, двое самодовольных сволочей, я хочу со своими друзьями выпить нормально, без ваших осуждающих взглядов, а то я же старая карга, которая два слова связать не может, только и делает, что ноет и скулит про своих детей, а вам этих фрустраций не понять, потому что у тебя, Марисса, детей нет, и для тебя каждый родитель – просто УГ, и Саймону тоже никогда не понять моих жалоб, потому что он всегда все сваливал на меня, скотина. Видишь ли, дети у него живут все выходные (выходные, как же!). Он их забирает в субботу в обед, везет в пиццерию на ужин и возвращает в воскресенье в полдень.

Всякий раз, когда у детей какая-то вечеринка, ночевка или еще что, они сами ни за что не поедут к Саймону, а всей толпой валят ко мне, или же я должна шоферить всю ночь и развозить эту ватагу оболтусов по домам, потому что Саймон их достанет своим нудежом, ведь у