О. отставил флакон и посмотрел на свое отражение. Ну полный придурок. Вся голова вымазана коричневой грязью. Господи! В кого же он превращается?

А не глуп ли вопрос? Дело-то сделано, так что сожалеть теперь поздно.

В ночь инициации, в ту, когда он продал свою душу, чтобы получить возможность убивать на протяжении долгого-предолгого времени, он полагал, что знает, чего лишится и что получит взамен. Казалось, что все по-честному.

В течение трех лет он убеждался в этом больше и больше. Импотенция его не волновала — женщина, которую он желал, умерла. Со временем он привык не есть, не пить, гурманом же никогда не был. А утрата личности оказалась даже на руку: ведь его искала полиция.

Положительные стороны казались очень заманчивыми. Лессер получил даже большую силу, чем ожидал. Он и раньше, еще работая в Сиокс-Сити вышибалой, запросто мог любому проломить череп. Но после вмешательства Омеги О. приобрел нечеловеческую силу в руках, ногах, груди. Ему безумно нравилось пользоваться этой мощью.

Другое преимущество — финансовая независимость. Общество давало все, в чем он нуждался для работы, покрывая оплату дома, грузовика, оружия и одежды, электронных штучек. Все необходимое, чтобы он мог выследить свою жертву.

По крайней мере, так все начиналось. Несколько лет спустя, когда мистер Икс возглавил Общество, этой свободе пришел конец. Настал черед бесконечных проверок. Отрядов. Правил.

И встреч с Омегой.

О. зашел под душ и тщательно промыл волосы. Вытерся полотенцем и вернулся к зеркалу посмотреть на себя. Радужная оболочка, некогда тоже темная, начала сереть.

Через год-два он совсем перестанет быть собой.

О. прокашлялся.

— Меня зовут Дэвид Ормонд. Дэвид. Ормонд. Сын Боба и Лилли. Ормонд. Ормонд.

В его устах это имя звучало чертовски непривычно. В голове так и отдавался голос мистера Икса, звавшего его мистер О.

На него нахлынула волна эмоций — паника, смешанная с тоской. Он хотел все вернуть. Да, он хотел… все вернуть, изменить, стереть. Он думал, что поступает правильно, продавая душу, но лишь променял ад на ад иного рода. О. стал живым, дышащим, смертоносным призраком. Не человек, а некое существо.

Весь дрожа, О. оделся, вышел из дома и запрыгнул в грузовик. По приезде в город он уже не мог здраво мыслить. Припарковался на Трейд-стрит и стал бродить по переулкам. Через некоторое время он нашел то, что искал.

Проститутка. Темные длинные волосы. Если бы не открывала рот, больше бы походила на Дженнифер.

Он сунул ей пятьдесят баксов и потащил за мусорный контейнер.

— Называй меня Дэвид, — потребовал он.

— Хорошо, — сказала она, улыбнувшись, и расстегнула пальто, обнажив грудь.

— А как ты будешь называть…

Он зажал ей рот и давил до тех пор, пока она не выпучила глаза.

— Скажи мое имя, — приказал он.

Опустил руку и подождал. Но она лишь перевела дух. Тогда он достал нож и приставил к ее горлу.

— Скажи мое имя!

— Дэвид, — просипела она.

— Скажи, что любишь меня.

Она помедлила, и он провел острием по ее шее. Показалась кровь, скатываясь по сияющему металлу.

— Скажи это.

Ее обвисшие груди, так не похожие на груди Дженнифер, судорожно вздымались и опускались.

— Я… я люблю тебя.

Он закрыл глаза. Нет, совсем не тот голос.

Он не получил то, чего хотел.

Его захлестнула злость.

Рэйдж стиснул зубы и поднял штангу над головой. Тело его задрожало от напряжения, пот посыпался градом.

— Десять, — произнес Буч.

Рэйдж опустил штангу на стойку, та заскрежетала, принимая груз, потом успокоилась.

— Добавь еще пятьдесят.

Буч нагнулся к штанге.

— Старина, уже и так пять двадцать пять.

— А мне нужно еще пятьдесят.

Ореховые глаза копа прищурились.

— Голливуд, полегче. Конечно, дело твое, если надумал порвать мышцы, но меня не впутывай.

— Извини.

Рэйдж сел и встряхнул руками, в которых уже чувствовалось жжение. Было девять часов утра, а тренировались они с Бучем с семи. Тело горело огнем, но останавливаться Рэйдж не собирался. Он хотел вымотать себя до предела.

— Ну так что? — поинтересовался он.

— Дай-ка потуже закреплю. Вот, теперь порядок.

Рэйдж лег на спину, снял штангу со стойки и переместил на грудь. Прежде чем поднять груз, он настроил дыхание на нужный ритм.

Бродячий. Пес.

Бродячий. Пес.

Бродячий. Пес.

Он держал груз под контролем, но на двух последних повторах подоспел Буч.

— Закончил? — спросил он, помогая водрузить штангу на стойку.

Весь вспотевший, Рэйдж сел и положил локти на колени.

— Перерыв, а потом еще один подход.

Буч встал перед вампиром, скручивая в руках снятую майку. Благодаря силовым нагрузкам плечи и руки человека стали куда более накачанными. Хотя он и раньше не слыл щуплым. Конечно, Буч не мог поднимать такие тяжести, как Рэйдж, но среди людей выглядел как бульдозер.

— Коп, ты начинаешь обрастать мускулами.

— Да ладно тебе, — ухмыльнулся Буч. — И не смей вспоминать, как мы вместе торчали в душе.

Рэйдж швырнул в него полотенцем.

— Просто намекаю, что у тебя исчез пивной животик.

— Это не от пива, а от виски. И я совсем по моему животику не тоскую.

Буч провел рукой по кубикам пресса.

— Скажи, почему ты так себя мучаешь с самого утра?

— А о Мариссе не хочешь поговорить?

— Не очень-то. — Лицо человека напряглось.

— Вот и я не особо хочу распространяться.

Темные брови Буча поползли вверх.

— Дело в женщине? Я имею в виду, в какой-то определенной женщине?

— Мы вроде решили не затрагивать эту тему.

Полицейский скрестил руки на груди и нахмурился.

Словно он играл в двадцать одно и гадал, брать у сдающего карту или не стоит.

— С Мариссой дела плохи, — торопливо проговорил он. — Она не хочет меня видеть, и все. Сказке конец. Колись теперь и ты о своей.

— Мне полегчало, что я не один в поле воин, — улыбнулся Рэйдж.

— Ничего нового ты не сказал. Гони подробности!

— Сегодня она выставила меня из своего дома, задев мое самолюбие.