Что же такого особенного есть в Гаррете Лонгмайре? Совершенная красота и шрамы, которые напоминают, что он всего-навсего человек, а не божество. И еще его благородство, его самообладание, которое он проявил, когда она так смело предложила себя ему, а он явно ее хотел. Или то, что он не требует ее помощи для организации побега?

Несмотря на недоверие, которое она теперь питает к старшему брату, у нее все же есть обязательства перед семьей и даже перед леди Ребеккой. Эти обязательства она тащила на плечах, как тяжелые мешки зерна, и никогда бы их не бросила.

Гаррет открыто сказал ей, что ничего серьезного и продолжительного между ними быть не может, он посоветовал ей найти человека, который сумеет позаботиться о ней так, как он сам не в состоянии.

По правде говоря, он ничего ей не предлагал. Так почему же она чувствует себя так, словно он уже дал ей все?

Как быстро она привязалась к этому человеку. Сколь многое поставлено на карту. Ее родной брат жаждет повесить его, а он, в свою очередь, хочет убить ее брата.

Кейт действительно понимала острую потребность Уилли в отмщении. Она росла рядом с ним и Уорреном, видела их вместе, завидовала крепости их уз.

В раннем детстве, в те времена, когда Кейт еще ничего не знала об индивидуальности, она видела Уилли и Уоррена как нити одного целого.

Возможно, в этом ее детском видении и кроется частица мудрости? Может, Уоррен забрал с собой половину души своего близнеца? Вдруг именно смерть Уоррена навсегда лишила Уилли тех черт, которые он демонстрировал людям, которыми на деле не обладал: честности, чувствительности, здравого смысла? Способности любить? Не сошел ли Уилли с ума после смерти брата?

Кейт крепко зажмурилась, отгоняя эту мысль.

Вне зависимости от того, в здравом он уме или нет, Уилли пойдет на что угодно, лишь бы отомстить за Уоррена. Кейт прекрасно это понимала и меньшего от Уилли не ждала.

Она уронила расческу на колени. Пока она шла домой, в голове ее созрел некий план, однако она все еще колебалась. Слова, сказанные Уилли вчера вечером, никак не шли у нее из головы. «Не имеет значения, что он будет говорить или делать: всегда помни правду».

Кто же это будет: ее семья или Гаррет? Кому она поверит? Как вообще возможно сделать выбор в такой ситуации?

Если она воплотит свой замысел в жизнь, будет ли это предательством семьи?

Конечно же, да. Это будет ужасное, извращенное предательство, и если мама и Уилли узнают правду, они возненавидят ее навсегда.

Кейт порывисто встала, чтобы положить расческу на место — на столик у изножья кровати. Она наклонилась и поцеловала Реджи в щеку.

Вина давила на плечи и сковывала ноги. Возможно, она потом возненавидит себя за то, что собирается сделать, но решение уже принято. Она обманет родных ради человека, которого знает всего несколько дней. Ради человека, чью фамилию она впервые услышала только вчера, чье происхождение для нее загадка, чье прошлое так же грязно, как проселочная дорога в Кенилуорт.

Она предаст семью ради мужчины, которого умоляла, чтобы он овладел ею.

Слезы подступали к глазам, когда она оставила Реджи. Однако, выйдя из комнаты, она не повернула в подземелье, а пошла в противоположном направлении. С трудом переставляя ноги, она поднялась по лестнице на первый этаж и через зал для слуг попала в общий коридор. У главной лестницы она остановилась и осмотрелась кругом.

Перед ней темнела лестница красного дерева. Кейт, бесшумно ступая босыми ногами, поднялась по ней и повернула сначала в один коридор, потом в другой. На полпути по заднему коридору дома она замерла перед одной из дверей. Потом повернула ручку и вошла.

В помещении царила темнота, но Кейт жила в этом доме сколько себя помнила и всегда была любознательна, так что прекрасно изучила каждый уголок Дебюсси-Мэнора. Поэтому если бы кто-то даже в кромешной тьме велел ей повертеться на месте сто раз, а потом отвел бы в любую комнату, она за считанные секунды, опираясь только на осязание и обоняние, точно определила бы, где находится. В оружейной темнота не была кромешной. Сквозь занавешенные окна в задней части длинной узкой комнаты просачивался тусклый свет ущербной луны.

Стены были увешаны дубовыми шкафчиками. Слева — пистолеты, мечи и кинжалы, справа — старинное оружие и орудия пыток, извлеченные из подземелий и любовно выставленные на обозрение ее братьями и маркизом. Сквозь стеклянные дверцы просачивался запах оружейной смазки, Кейт прошла мимо витрин к гобелену, висевшему на дальней стене между окон. Тьма скрывала подробности изображения на гобелене, но Кейт и так прекрасно помнила, что там изображена кровавая битва далекого прошлого.

Она просунула руку под старую шерстяную ткань и нащупала связку ключей. Они негромко звякнули. Кейт сняла ключи с гвоздя и подошла к окну, чтобы в неверном лунном свете выбрать нужный ключ.

Впервые она попала в оружейную лет в восемь. В тот день она обнаружила тут братьев, но они спрятали то, с чем играли, и велели ей уходить: мол, это не место для девчонок. Их слова скорее воодушевили ее, нежели отпугнули, и той же ночью она вернулась сюда и обследовала каждый дюйм. Она отыскала ключи и подобрала к каждому шкафчику подходящий. Открывая по очереди витрины, она с благоговением касалась оружия и инструментов, — сколько же боли и разрушения они причинили за долгое время своего существования!

Кейт помнила, какой ключ ей нужен: самый крохотный в связке открывал витрину с миниатюрным оружием: там хранились маленькие пистоли и кинжалы. Полагаясь больше на осязание, чем на зрение, Кейт открыла стеклянную дверцу. В ноздри ей ударил застоявшийся запах разъедаемого временем металла. На ощупь она нашла маленький пистолет, пороховницу и мешочек пуль. Сунув находки в карман, она закрыла витрину, повесила ключи на место и вернулась вниз.

Кейт заглянула к Реджи, удостоверилась, что он все еще спит, и пошла в другой конец коридора — к подземелью.

На цыпочках она прошла мимо двух стульев, принесенных сюда из гостиной, и остановилась перед последней дверью. Она отодвинула блестящий засов и открыла дверь.

Раньше, вместе с ужином, она принесла Гаррету свежее заправленный светильник, и теперь комнату заливал яркий желтый свет. Гаррет лежал на спине и смотрел в потолок, закинув руки за голову. Волосы у него были влажные: наверное, умылся той водой, которую она принесла сегодня. Увидев ее, он неуклюже встал. Джентльмен, даже в цепях.

До того как Кейт повстречалась с Гарретом, ни один мужчина не вставал при ее появлении.

— Я надеялся, ты не вернешься, — сказал он грубо.

Она вытащила из кармана пистолет и протянула ему. Гаррет прищурился.

— Только с одним условием, — прошептала Кейт.

Он встретился с ней взглядом и удивленно приподнял бровь.

— Если ты будешь использовать его исключительно для защиты от моего брата. Если придется защищаться, рань его и беги прочь. Обещай, что не станешь убивать Уилли. Прошу тебя.