мои глаза не дали ему повода сделать заключение, будто я связан с Антиповым. Если бы у него сложилось впечатление, что я как-то “выдал” себя, то вот вам через какое-то время и новый враг народа».

Сталин поверил Хрущеву в первый раз, поверил во второй. Почему Сталин все время отвергал материалы против Хрущева можно понять, потому что он был человеком, которому тоже были свойственны привязанности к товарищам, чувства часто затуманивают разум. Хотя Хрущев кабинет Сталина в Кремле посещал нечасто, они много раз виделись на партийных мероприятиях, конференциях и еще чаще внерабочее время, в театре или на его даче. Сам Хрущев позже вспоминал: «Сталин нравился мне и в быту. Иной раз при встрече в домашней обстановке я слышал, как он шутил. Шутки у него были для меня довольно необычными. Я обоготворял его личность и шуток поэтому от него не ждал, так что любая шутка мне казалась необычной: шутит “человек не от мира сего».

Сталин приглашал Хрущева к себе не один раз, такого теплого отношения не было к другим региональным лидерам. Встреча в домашней обстановке показывает особое расположение вождя. Есть мнение, что Сталин по своему был одинок и просто искал человеческого общения, Хрущев далее вспоминает: « Я много раз встречал Реденса на квартире у Сталина, на семейных обедах, на которые я тоже приглашался как секретарь Московской партийной организации, да и Булганин как председатель Моссовета».

Вспоминал Хрущев и по походы в театр: «Я встречал и наблюдал Сталина также при непринужденных собеседованиях. Это случалось иной раз в театре. Когда Сталин шел в театр, он порой поручал позвонить мне, и я приезжал туда или один, или вместе с Булганиным. Обычно он приглашал нас, когда у него возникали какие-то вопросы, и он хотел, находясь в театре, там же обменяться мнениями по вопросам, которые чаще всего касались города Москвы. Мы же всегда с большим вниманием слушали его и старались сделать именно так, как он нам советовал. А в ту пору советовал он чаще в хорошей, товарищеской форме пожеланий».

Никита Сергеевич не отрицал, что Сталин питал к нему высокое доверие: «Ко мне Сталин относился лучше, чем ко многим другим, с большим доверием, и в результате я не был подвергнут тому, что обрушилось на честнейших и вернейших членов нашей ленинской партии».105

Несмотря на неуязвимость Хрущева, удары по право-троцкистам в области и городе продолжались. 10 октября 1937 г. бюро Московского обкома и горкома разом сняло с работы 18 первых секретарей райкомов, людей выгоняли из аппарата МГК, причем самых близких к самым высоким начальникам. Был снят с работы и позже арестован личный помощник Хрущева Иван Алексахин. Сам Хрущев вспоминал про аресты еще двух свих помощников, Рабиновича и Френкеля: «Такая тогда сложилась обстановка. Людей буквально хватали и тащили резать. Люди тонули бесследно, как в океане. Когда начались аресты руководителей партии, профсоюзов, военных товарищей, директоров заводов и фабрик, у меня лично были арестованы два моих помощника. Один из них, Рабинович15, занимался общими вопросами, а другой, Финкель16, строительными делами. Оба – исключительно честные и порядочные люди. Я никак не мог допустить даже мысли, что эти двое, Рабинович и Финкель, которых я отлично знал, могут быть действительно “врагами народа”. Но на всех, кого арестовывали, давались “фактические материалы”, и я не имел возможности их опровергнуть, а только сам себя тогда ругал за то, что дал себя одурачить: близкие мне люди оказались врагами народа!»

Был арестован Натан Марголин, в течение двух лет 2-й секретарь Московского областного комитета ВКП(б), в марте 1937 г. ставший главой Днепропетровского областного комитета КП(б)У. Арестованные в Москве заговорщики дали на него показания, его сняли с работы в ноябре, арестовали и вернули в Москву. Хрущев вспоминал, что он был еще одним другом Кагановича:

«Они вместе с Кагановичем были когда-то в революционном подполье. Я его знал тоже по Киеву. Когда я работал заворгом окружного комитета, Марголин являлся одним из секретарей райкомов, после этого работал секретарем Мелитопольского окружкома, потом учился со мной в Промышленной академии. Он остался секретарем Бауманского райкома партии, когда я перешел оттуда на Красную Пресню. Когда же я стал первым секретарем Московского горкома, его избрали вторым, а затем, после арестов в Днепропетровске, его выдвинули туда секретарем окружного комитета партии. Там его и арестовали. Марголин тоже был человеком проверенным и хорошо известным, особенно Кагановичу. Он считался его другом, и они неоднократно встречались на квартире у Кагановича. Я просто не мог допустить мысли, что Марголин – враг народа».

В своих мемуарах Хрущев постоянно делает ложное удивление арестам тех или иных лиц, но это все рассчитано на наивных людей. Он хорошо знал, кем были эти люди, волками в овечьей шкуре, как и он сам. Действуя по установкам центра правых, Хрущев стремясь защитить право-троцкистские кадры делал многое, чтобы перенаправить удар по честным людям, перегибы стали частым явлением, людей выгоняли с работы и исключали из партии вообще без каких либо видимых причин и без взысканий. Это делали Хрущев и его выдвиженцы, потом партийный организации признавали несправедливость исключений и восстанавливали справедливость в отношении партийных работников. Так, например 1 февраля 1938 г. бюро Октябрьского райкома восстановило 24 из 25 ране исключенных партработников, о чем сообщила «Правда»:

«Советский райком партии пересмотрел свои решение по 26 апелляциям об исключении из партии. Тщательно проверив материалы, бюро райкома восстановило в рядах партия всех 26 ранее исключенных. Обвинения против коммунистов формулируются теперь четко, на основе не только заявлений, но и документов, подтверждающих это заявление. Студента тов. Зюзина исключили из партии за связь с врагами. А когда райком внимательно проверил сущность предъявленных обвинений, факты не подтвердились. Райком отменил свое прежнее решение и восстановил тов. Зюзина в партии. Райком поставил ему в вину недостаточное проявление бдительности. Октябрьский райком партии пересмотрел 25 апелляций об исключении из партии. Часть дел возвратила партколлегия Комиссии Партийного Контроля по Московской области, а по 8 делах райком сам счел необходимым пересмотреть своя решения. Райком восстановил в партии 24 из 25 апеллирующих. 12 из восстановленных и* получили никаких партийных взысканий машиниста Ярославской дороги тов. Журавлева в октябре прошлого года исключив из партии за связь с врагами. И только теперь райком отмены свое решение, как ошибочное, и восстановил тов. Журавлева в партии. Райком предложил первичной организации привлечь к ответственности клеветников, опорочивших честим коммуниста».106

Забота о честных коммунистах была политикой Сталина, который еще на