Артем.

Натягиваю на лицо маску непринужденности и возвращаюсь к столу. Не знаю, как Вера воспримет знакомство Настеньки с родителями, решаюсь пока не сообщать ей эту новость – не портить праздник. Настя капризничает, трет глазки и ластится к матери, как крошечный котенок. Вера устало обнимает дочь, допивает чай и просит не будить, если заснет, укладывая Настеньку.

Девчонки уходят, оставляя после себя атмосферу блаженного созерцания. Клара Николаевна разводит огонь в мангале, Ольга Павловна собирает на поднос пустые чашки, возвращает остатки торта на круглое блюдо, вздыхает, очевидно, думая о чем-то своем.

– Артём, садитесь поближе к огню, – предлагает бабуля. – Может, еще кусочек торта?

– Нет, спасибо, – улыбаюсь в ответ, отмахиваясь от комаров. – Я наелся, правда.

Вера не возвращается. Ольга Павловна просит меня сходить в дом, проверить уснули ли девчонки? Не знаю, зачем им понадобилось доверять столь деликатное дело мне? Мало ли… Может, Каланча там раздетая и беззащитная? Лежит в объятиях малышки и сладко дрыхнет, а тут я… Проверяющий, которого она терпеть не может…

Послушно киваю Кларе Николаевне и бреду в дом. Мама Веры водружает в мои руки поднос с чашками и благодарно улыбается напоследок.

Заношу поднос в кухню и тихонько бреду в спальню девочки. В комнате горит приглушенный свет. Замечаю висящий на стене ночник в форме красного жука. Настя и правда лежит на груди Каланчи и сладко посапывает. Ее распущенные волосики струятся по груди Веры, а пальцы сжимают маленького мишку. Спит Вера, спит… Так и передам ее родным. Сбрасываю с себя странное чувство умиления или блаженства, или еще чего-то, неведомого мне. Не помню за собой такой сентиментальности. Макар бы сейчас сказал, что я «распускаю сопли». Замираю в дверях детской, размышляя о том, почему отец Насти отказался от нее? Вера ничего об этом не рассказывала, а я не спрашивал…

Утро будит меня шаловливыми солнечными лучиками. Встаю, намереваясь выполнить данное родным Веры обещание – помочь по дому. До обеда управлюсь, а к вечеру мы вернемся в город. Выуживаю из рюкзака чистую футболку и бреду в ванную. Дом еще спит, только бабуля тихонько хлопочет в кухне, наполняя ее ароматами ванили и чего-то печеного.

– Артем, вы проснулись? Еще же так рано, – улыбается она, завидев меня, проходящего мимо.

– Хочу до обеда управиться, – отвечаю, улыбаясь в ответ. – Вы скажите, чем помочь. Я сделаю все, что в моих силах. Я не мастер на все руки, но кое-что умею.

– Да Олечка там список составила. Дров наколоть надо для бани и забор починить со стороны соседей. А то их собака все время к нам бегает, Настеньку пугает. Да и наши куры к ним ходят.

– Попробую вам помочь.

Распахиваю дверь ванной комнаты, чуть не сталкиваясь носом с Каланчой. Она окидывает меня оценивающим взглядом, хмурится и шипит:

– Полчаса тебя жду, мажор. В ванную не попасть! Ты как девочка, ей-богу!

– И тебе доброе утро, Вера. В обед выезжаем домой.

– Я знаю, мог бы не изрекать столь умную реплику, – Вера закатывает глаза.

– На обратном пути заедем к родителям, папа вчера позвонил, пригласил в гости.

– Что? – выдавливает она хрипло. – Я не хочу, – добавляет, мгновенно изменившись в лице.

Не понимаю, чем ее так расстроила эта новость, мне казалось, они с папой поладили. Однако прямо сейчас подбородок Веры предательски дрожит.

– Почему? Это всего лишь мои родители. Мне показалось, вы поладили.

– Потому что я не хочу травмировать Настеньку. Она не… Сильвия. Чтобы вот так – поиграл, покормил, а потом выбросил на помойку, как ненужную игрушку.

– Вера, ну почему ты все время говоришь эту чушь? Никто не относится к тебе и твоей дочери, как… к котятам… Тьфу! Даже повторять противно.

Мы так и стоим посередине коридора, испепеляя друг друга взглядами. И что на нее нашло? Может, отец угрожал ей? Я ведь досконально не знаю, о чем они говорили в кабинете? Хотя нет… Отметаю бредовую мысль. Папа просто не такой… Он не стал бы настаивать на совместном проживании и исполнении условий договора, если бы ненавидел Веру.

– А что им нужно от нас? – бесцветно произносит Вера. Ее губы, мгновенно побелевшие, шелестят, как крылья бабочки.

– Отдать Сильвию, это во-первых, а, во-вторых, родители нормальные люди, они хотят познакомиться с твоей дочерью.

– Ладно, – вымученно произносит она. – Какая форма одежды? Там, наверное, будут гости? Мне надо нарядить Настеньку и самой что-то приличное найти, ведь…

– Вера, успокойся, – тянусь к ее ледяной ладошке и мягко ее сжимаю. Каланча мгновенно заливается румянцем. – Никого не будет, только мы.

Она молча кивает и юркает в ванную. Мы завтракаем вкуснющими сырниками, приготовленными Кларой Николаевной. Вера переодевается в шорты и простую линялую футболку, повязывает на голове ситцевую косынку и бредет в огород. Клара Николаевна провожает меня в сарай, вручает лопату, инструменты, топор… И смотрит все время с нескрываемым обожанием – уж не знаю, чем я успел заслужить благосклонность старушки?

Дело в наших руках спорится: Вера полет палисадник, подвязывает какие-то кусты, я чиню забор и, в перерывах между забиванием гвоздей, колю дрова. Настя играет в песочнице под навесом, Клара Николаевна подметает двор. Кажется, Вера успокаивается. Во всяком случае, с ее лица исчезает бледная испуганная маска.

– Все, мажор. Ты молодец сегодня, сдаюсь, – улыбается она, отбрасывая тяпку. – Я устала, сил нет. Давай мыться, обедать и… Поедем уже, не то застрянем в пробке.

– Сейчас, Вер. Я еще скамейку починю и все. Тут на полчаса делов. Вы идите, собирайтесь.

Заканчиваю работу и быстро привожу себя в порядок. Мы обедаем свежим куриным супом-лапшой, спешно прощаемся с родными Веры и усаживаемся в машину. Вера пристегивает Настеньку в автокресле, достает из большой «мамкой» сумки игрушки и книжки, вставляет наушники в уши. Так мы и едем – спокойно, с играми и прибаутками, иногда песнями в исполнении Каланчи (кстати, у нее приятный голос). На подъезде к городу Настя засыпает.

– Мажор, мы забыли про подарки, – обреченно протягивает она. – Нельзя же… с пустыми руками. Это некрасиво.

– Давай заедем в магазин, купим конфеты, вино. Или ты что-то другое хотела?

– Я не знаю, можно ли такое дарить твоим? – она вынимает из сумки большую игрушку – рыжего кота, изготовленного путем валяния шерсти, я что-то такое видел только на выставках. У кота глаза-пуговки, клетчатая рубашка, шорты, а на ногах ботинки из мягкой кожи.

– Вер, это…

– Глупость, знаю. Я сама зимой сделала. Настя была на больничном, у меня появилось свободное время.

– Вер, это… У меня слов нет, это так здорово! Моя мама любит всякие красивости для дома – кувшины, фигурки, цветочки. Весь дом ими заставила. Ей точно понравится. Тем более ты сама его сделала. Подарим его. И конфеты купим.