– Верочка, я люблю тебя, моя Карамелька, – его крепкие ладони мягко сжимают плечи. – Тебя и Настеньку.

Только Артем мог выбрать такой неудачный момент, чтобы признаться в любви! Вячеслав Олегович стыдливо отводит взгляд, Антон Михайлович – юрист фирмы нервно вытирает лоб платком, Олеся закатывает глаза, Макар продолжает с кем-то переписываться… Неужели, Артём серьезно? И ему плевать на всех этих людей, ставших невольными свидетелями нашего объяснения. Я чувствую, как громко и облегченно бьется в груди сердце, вижу сквозь пелену непрошенных слез только его… Только он, его, с ним… Неужели, навсегда? Мы впиваемся друг в друга взглядами, касаемся горячими ладонями, стремясь улизнуть из кабинета поскорее. Любимый свекор разоблачает коварный план Олеси, выжимая из нее признание во лжи, а я… Мне уже плевать на все – что она скажет в оправдание, попросит прощение или нет? Я на них даже не смотрю… Рассказываю Артему правду о рождении Насти, чувствуя, как с сердца падает камень вины и недосказанности.

– Верочка, поезжайте домой. Настю мы с Татьяной Сергеевной заберем из садика. И… Вернем вам внучку завтра. А лучше в воскресенье. Ты не против? – взывает к моему благоразумию свекор.

– Не против, – хрипло произношу я. Мне так хочется его обнять и поблагодарить за все. – Спасибо вам…

– Забирай жену, сынок. Езжайте домой, наслаждайтесь друг другом.

Господи, кажется, облако романтического пафоса навсегда накрывает нас. Только бы папе не стало плохо… Он ведь из больницы слинял, чтобы нас помирить.

– Спасибо, – сдержанно произносит Артем, крепко сжимая мою кисть.

Мы прощаемся со всеми и, крепко держась за руки, выходим на улицу. Сажусь за руль и запускаю двигатель моей машинки. Мажор довольно плюхается на переднее сиденье и тотчас лезет целоваться.

– Верочка моя, родная моя, любимая.

– Артем, давай сначала доедем до дома, – шепчу, поглаживая его щеку дрожащими пальцами.

– А если в пробку встанем? Вер, давай вернемся в мой кабинет, там есть диван и…

– Едем домой.

В квартире мажора нет моих вещей. И крошка Сильвия на время отъезда хозяина поселилась в доме Вячеслава Олеговича. Нас встречает уютная тишина и знакомый запах, тонкие лучи солнца, бегающие по полу гостиной, морской воздух, рвущийся в приоткрытое окно – любимая, привычная атмосфера… Мой дом.

– Скучала, Каланча? Ой, Карамелька, – Артем хватает края платья и бесстыдно стягивает его, открывая взору мои прелести, прикрытые черным бельем.

– Снова Каланча? Так твоя речь в кабинете была ложью? Притворством и…

– Верка, я боялся тебя потерять, – Артём мгновенно суровеет. – Я тебя очень люблю. Правда…

– Я уже привыкла, честно. Но Карамелька мне нравится больше.

Его горячие губы касаются моей кожи. Он и не целует меня – втягивает запах, пробуждая тысячи спящих мурашек, гладит, обнимает, как будто отпечатывает в памяти момент долгожданной близости.

– Артем… – вздрагиваю я, вскидывая ресницы.

– Да, милая.

– Я тоже тебя люблю.

– Вер, выходи за меня замуж.

– Мы уже женаты, глупый.

Он подхватывает меня на руки и несет в спальню. Аккуратно кладет на прохладное покрывало, накрывает большим горячим телом и произносит, заглядывая в глаза:

– По-настоящему выходи. С гостями, платьем и банкетом. Верочка, я никогда в жизни ничего так не хотел.

– Хорошо, мажор.

– А теперь помолчи, Каланча. Я собираюсь не выпускать тебя из постели до воскресенья! А родители присмотрят за нашей дочерью. Кстати, я давно подозревал, что она моя.

– Правда? А если бы…

– Я все равно ее люблю. И тебя… Моя классная, красивая, нереальная Верка Понедельник.

Остается ему поверить… Завтра сбегаю на море и поделюсь с ним своим счастьем. Буду говорить и плакать, добавляя в него новую порцию соли…