— Я знаю, кто вы, — сказала сестра, остановившись в ногах кровати, и Джим, как после ледяного душа, вернулся к ощущению реальности. Рука старушки все еще подрагивала в его пальцах.

— Миссис Алленби говорит только о своем Джордже, — произнесла сестра, обходя кровать и глядя на бесплотную тень на подушке с профессиональным сочувствием. — Больше ни о чем.

— Правда? — пробормотал Джим, уставясь в пол в ожидании неминуемого разоблачения.

— Она верила, что вы непременно сдержите обещание.

Грейс Алленби уставилась в пространство, напрягая остатки сил на поддержание признаков жизни.

— Я не мог выбраться раньше. Я и сейчас только на минуту, — сказал Джим, чувствуя себя последним мерзавцем.

Сестра наклонилась вперед и, похоже, увидела в старушке нечто такое, чего не замечал Джим:

— Она что-то хочет сказать.

Сейчас она его выдаст! Морщинистые губы чуть искривились. Джим наклонился ближе, понимая, что он это вполне заслужил.

— Джордж! — прошептала она. — Джордж!

Сухонькая ручка пожала его пальцы.

О, Линда.

Вечер.

Площадь Пикадилли, Лондон, станция метро.

Джим слонялся в полосках света и тени, стараясь не попадать в поле зрения видеокамеры, наблюдавшей за входом в метро у него за спиной. Время от времени он глядел, перемещается камера или нет, но кажется, она была зафиксирована на месте. Красный огонек индикатора тускло светил сквозь слой копоти на ее корпусе. Черно-белая свидетельница молчаливо наблюдала за бродягами, зеваками и любопытствующими туристами, что проходили перед ее объективом.

Джим приглядывался уже около часа. Раскалывалась голова, Джим чувствовал себя одиноким и очень хотел есть. Его пригрозили выкинуть из вагона экспресса, который доставил его в Лондон, только за то, что он кричал во сне. В данный момент он был твердо уверен только в одном: те люди, которые лечили его, сами довели его до того состояния, от которого лечили. Он не знал, как или зачем. Но был совершенно уверен в том, что разобраться во всем этом должен сам, союзников у него нет.

Ладно, если нужно, он справится и один.

Вестибюль станции метро служил убежищем для бродяг, которые решили, что на улице слишком холодно. Потолок низкий, полутемно, кремовые когда-то стены пожелтели над выбеленными плитами пола. Толпа скопилась вокруг телефонных автоматов и билетных турникетов, мимо которых лежал путь к эскалаторам. Большинство сразу спускалось вниз, кое-кто просто слонялся, стараясь не привлекать к себе внимания.

Двоих Джим заприметил особо. Они не отходили далеко от выщербленного барьера, отделявшего вход на станцию, во всяком случае, до тех пор, пока не появлялись двое полицейских, совершавших обход каждые полчаса. Тогда эти двое исчезали, словно юркие ящерицы с садовой ограды. В остальное время они с кем-то обменивались репликами, вели переговоры, которые длились не больше минуты, и вообще производили впечатление людей, занятых каким-то потайным делом.

В конце концов Джим решил попытать счастья. Он подошел к ним:

— Есть деловое предложение.

Тот, что был посмуглее, глянул на Джима с подозрением. Обоим было чуть за двадцать, у обоих была угреватая кожа, глаза выдавали ночной образ жизни. У смуглого были жиденькие усы. Он оглядел Джима, приняв в расчет чемодан, одежду от «Армии спасения» и общий облик. В конце концов, он решил, что с Джимом безопасно иметь дело.

Он произнес:

— Деловое предложение какого характера?

Джим объяснил, чего хочет. Смуглый огляделся по сторонам, потом ткнул пальцем в своего напарника и сказал:

— Иди с Бенни. Твое дело уладит он. У него нет судимости, поэтому все дела ведет он.

Бенни-банкир пошел вперед; испытывая нервную дрожь, Джим последовал за ним. Под фонарями, среди толпы он ощущал себя в безопасности, но пустынный переход — это другое дело.

Они миновали темные полуподвальные окна бывшего магазина женской одежды и вступили в длиннющий, ярдов пятидесяти, коридор, выложенный кафелем. Он вел вниз мимо афиш кинотеатров, музеев, рекламных стендов и консультаций для беременных. В дальнем конце коридора Бенни указал на боковой тупичок, железная дверь которого была распахнута.

— Прошу в кабинет, — произнес он как заправский чиновник и, пропустив Джима вперед, последовал за ним. Они очутились в каком-то углу, полном мусора. Доносилось гудение электросушилок из туалетов, расположенных дальше по коридору, вокруг витал запах застарелой мочи тех, кто был слишком пьян или ленив, чтобы пройти еще несколько шагов.

Похоже, Бенни это не беспокоило. Он сказал:

— Ну, что там у тебя?

Джим показал ему чемоданчик и начал было объяснять, что к чему, но Бенни прервал его:

— Ладно, ладно.

Покопавшись в чемоданчике, он выудил четыре таблетки разного цвета. Он их понюхал, разломил, попробовал на язык и, наконец, проглотил, разжевав, как конфеты. Когда они опустились в желудок, он постоял с закрытыми глазами несколько секунд. Потом потряс головой, чтобы прийти в себя.

Джим наблюдал все это представление с некоторым недоверием.

— Вам обязательно пробовать все?

— Да, это моя доля, — объяснил Бенни. — Все же лучше, чем платить те цены, которые назначает Джакко.

— А вам не будет плохо от такой смеси?

— Нет, обычно все быстро выветривается. Хотя бывает, идешь домой, а кажется, что голова повернута в обратную сторону. Погоди еще минутку.

Большую часть этого времени он провел, прислонившись к стене. Опустив голову, наблюдал за своими ощущениями.

Наконец он выпрямился, глубоко вздохнул и опять потряс головой. Потом произнес:

— Молочный сахар.

— Что это значит? — поинтересовался Джим.

— Значит, что все это плацебо, безвредные таблетки, назначаемые для успокоения больного. С таким же успехом ты мог бы принимать изюм в шоколаде, пользы было бы столько же. Даю пятерку за весь чемодан. Мальчишки, с которыми имеет дело Джакко, даже не почувствуют разницы.

Молочный сахар. Фрэнкс долго объяснял про каждую таблетку по очереди: эта транквилизатор, эта снимает приступ психоза, эта снимет побочные явления той… Преднамеренная ложь.

— Я не по поводу денег, но вы… уверены?

Бенни положил руку ему на плечо:

— Верь мне. Я профессионал.

Джим взял, сколько ему предложили, и когда Бенни ушел, добавил эти деньги к тому, что у него было. В целом получилось не густо.

Похоже, впереди у него долгий-долгий путь, нравится ему это или нет.

В то время, когда грузовик высаживал Джима Харпера у ворот гавани в Фолькстоне, на боковой дорожке у клиники Леди Делисл остановилось такси. На счетчике уже была трехзначная цифра, но Линда попросила водителя подождать.