— Мне пора бежать. Увидимся позднее.

За дверью была узкая лестница, ведущая в мезонин. Джим начал медленно подниматься. Он здорово нервничал, хотя знал, что в доме никого нет. Лестница заканчивалась квадратной площадкой без окон. Сюда выходили две двери. За первой оказалась спальня, почти все пространство которой занимал двуспальный диван с розовым покрывалом и деревянный комод, задвинутый под скат крыши. С подушки на него сердито смотрел одноглазый плюшевый мишка неопределенного возраста. Джим не стал заходить в эту комнату, прикрыл дверь и пошел осматривать другую.

Гостиная, чистая и довольно симпатичная, являла собой странную смесь стилей, впрочем, как любая меблированная комната. Его взгляд сразу привлек компьютер-«ноутбук», который стоял на письменном столе рядом с телефоном.

Он обошел старенькую софу, чтобы взглянуть на него поближе. Линда говорила, что некогда работала в компьютерной фирме, наверное, он остался с тех времен. Машина была классная, производства какой-то французской фирмы, названия которой он даже не слыхал.

Пока он осматривал компьютер, зазвонил телефон.

Джим колебался, брать ли трубку, телефон все звонил. Наконец, на четвертый сигнал Джим решился и снял трубку. Не зная, что отвечать, он просто сказал:

— Алло!

Но линия была странно мертвой, и поначалу он услышал лишь отзвук собственного голоса на фоне шипевшей пленки магнитофона, так ему показалось.

— Пожалуйста, подключите модем, — неизвестно откуда раздался синтезированный голос. Просьбу повторили по-французски и по-немецки.

Джим включил монитор. Когда шестидюймовый экран загорелся зеленоватым светом, он подключил телефон к компьютерному модему. Отступив назад, он стал наблюдать, как машина оживает.

На загрузку информации ушло меньше минуты, экран потрескивал, по нему мелькали какие-то значки. Наконец, все прояснилось. Джим сел на гнутый стул у экрана и прочитал:

«Ризингер-Жено» АГ** ЦП-В

к вашим услугам— Р/Ж* ОЕОО

11:24 20 сентября Пользователь № 41 линия № # 103

подключено 11:24 20 сентября

Линда Маккей сопроцессор 1274

чистый ВС

загрузка Октябрь 14170001

Октябрь 1410001 — файл Харпер, Джеймс

Пароль?..

Какой пароль могла выбрать Линда? Люди обычно используют в качестве пароля самые простые слова: собственное имя, номер телефона, кличку собаки. Но он не настолько хорошо знал Линду, чтобы сразу догадаться.

Похоже, он ее вообще не знал.

Джим напечатал ее имя. Изображение пропало с экрана. Джим было подумал, что угадал с первого раза. Повезло!

Но через несколько секунд он понял, что запустил какую-то секретную подпрограмму, которая стерла файл из памяти компьютера. Какие бы кнопки он теперь ни нажимал, на экране не появится ничего нового.

Джим выключил компьютер и положил трубку на рычаг.

Если ему повезет, она не узнает, что он здесь был.

Уже месяц сидела Одри Эллис за стойкой администратора в клинике Леди Делисл. Но только теперь она освоилась со своими обязанностями. Главное, вести дела так, чтобы врачи устраивали как можно меньше хаоса в расписании. Для этого пришлось какое-то время наблюдать за тем, кто как работает. Доктор Симз, которая возглавляла клинику и была самым высокооплачиваемым специалистом отделения, требовала от других точности, хотя сама вечно опаздывала и никогда не записывала, кто на какое время у нее назначен. Все равно с ней было проще иметь дело, чем с доктором Фрэнксом, который где-то пропадал целыми днями, а Одри приходилось извиняться за него перед пациентами.

У нее был маленький кабинет-приемная с раздвижным окошком, но она предпочитала сидеть за столом в холле, где были расставлены кресла и искусственные растения. Клиника занимала отдельное здание, построенное 10 лет назад, — мини-комплекс сборных конструкций, увенчанных крышей, которая протекла в первый же год. Клиника стояла на задворках главного здания больницы, которое было построено 150 лет назад под городскую богадельню. Мимо вечно сновали фургоны с грязным бельем. По прошествии четырех недель на новом месте Одри стала глядеть на клинику как на свой второй дом. Пройдет еще недели четыре, и ты совсем тут освоишься, уговаривала она себя.

Ничего тревожного или необычного здесь не происходило. Большинство пациентов, с которыми она общалась каждый день, выглядели настолько нормально, что запоминались с трудом. Все было точно так, как описывала Адель, та девушка, что работала на этом месте прежде, а потом ушла в декрет. Несмотря на это, Одри целыми днями чувствовала себя не в своей тарелке. Дважды она отдавала свой старенький «воксхолл» в мойку машин, которую организовали несколько постоянных пациентов клиники. И оба раза после этого перед поездкой тщательно проверяла багажник. Ей никак не удавалось избавиться от мысли, что один из них скрючился в багажнике, с усмешкой дожидаясь, когда она приедет домой и выключит фары у подъезда. В конце концов, откуда же берутся такие сцены в кинофильмах, если не из жизни?

— Мне нужно повидать доктора Фрэнкса, — сказал кто-то, и Одри, вздрогнув, подняла глаза. Она даже не слышала, как этот человек подошел.

Он был одет в пальто размера на два больше, чем нужно, под мышкой дешевый чемоданчик. Его глаза светились умом, сквозь который проглядывали отблески безумия.

Одри сказала:

— Доктора Фрэнкса сегодня не будет.

Даже если бы он пришел сегодня, как ожидалось, к этому времени его в клинике уже было не застать. Во второй половине дня он уходил.

— Вы можете ему позвонить? — спросил мужчина.

— Прием начнется завтра в десять утра. Если хотите, я могу записать вас…

Он наклонился вперед, опираясь свободной рукой о крышку стола.

— Мне нужна неотложная помощь.

Одри уставилась на его растопыренные пальцы, упиравшиеся в столешницу, отделанную под тиковое дерево. Ей показалось, что он вторгся в безопасное пространство, разделявшее их.

Она спросила:

— Вы у него лечились?

— Я Харпер, Джеймс Харпер. Он меня знает.

— Присядьте, пожалуйста, — произнесла Одри и, воспользовавшись предлогом, отодвинулась подальше от него. — Я посмотрю, что можно сделать.

Джим отошел и сел в одно из черных виниловых кресел в холле. Этих инвалидов списали сюда из другого отделения, и садиться на них нужно было умеючи, иначе они издавали ужасно неприличные звуки. Он положил чемоданчик на колени. Ему пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы спустя несколько минут опустить его на пол и отвернуться. Похоже, он начинал испытывать нездоровую зависимость от этого чемоданчика.

Джим был недалек от истины. В чемоданчике воплощалось все, что у него осталось в жизни, все, на что он мог положиться.