— Что происходит? — прошептала я в ужасе.

— Ты все же изменила будущее окончательно… Я перестаю существовать… Если так лучше для тебя, я готов умереть… — прошептал он, в последний миг склонившись к моему лицу.

Но поцелуя я уже не почувствовала — Ивор исчез. Лишь синие искорки еще потерянно мерцали в воздухе, но через несколько мгновений погасли и они.

Звон неведомых колокольчиков в моей голове не замолкал ни на мгновение, порою даже заглушая мысли. Хотя в опустошенном состоянии, в котором я находилась, мыслей и так роилось не много. Не знаю, что на меня так повлияло. Может, то, что пережила в видении будущего свою смерть. Но после исчезновения Ивора внутри все словно замерло в раздумье: жить дальше или нет.

А вот окружающий мир не только не прекратил существовать, но и вел себя весьма бурно. Правда, все события и разговоры воспринимались через призму внутренней пустоты и не казались мне чем-то важным.

К счастью, меня не донимали. Я как-то слышала, что Сариф говорил моему отцу о разрушительном влиянии Иоса на мое сознание. В очередной раз распинался, какая я молодчина, распознала Темного мага и, конечно же, это не могло пройти для меня бесследно. Близкие так и решили, что мое равнодушие ко всему стало последствием воздействия Иоса. Я не спешила никого разубеждать, да и сама объяснения собственному состоянию не знала и знать не хотела.

Барьер моего равнодушия даже не пробил состоявшийся у нас дома разговор между Сарифом, Клеоном и моим папой. Хоть я и не пыталась вникнуть в его суть, но отдельно запомнившиеся фразы врезались в память, казалось бы, бессвязным бредом.

«Он был из будущего и, само собой, есть он и в настоящем…»

«Найти его, пока он не владеет Иосом в полной мере…»

«Маг без магии…»

«Он сейчас уязвим…»

«Нельзя терять время…»

«У меня есть предположения, где его можно искать…»

«Пойдут лучшие Стражи…»

«У Темного не будет шанса выжить…»

«Покончим с Иосом раз и навсегда…»

Где-то на самом краю сознания настойчиво скреблось, что происходит что-то крайне важное, но я упорно не хотела об этом думать. Так прошло несколько дней, причем последние два я уже не видела ни папу, ни Клеона. Мама все охала из-за моего равнодушия ко всему, но ничего с этим поделать не могла. И вот в гости к нам заглянула тетушка Илла.

Я сидела в папином кресле у камина и гладила спящего на моих коленях Пакостника, не обращая внимания на происходящее вокруг. Но даже против воли слышала разговор.

— Уже не знаю, что и делать, — всхлипывала мама, — сердце просто разрывается.

— Ильди, милая, не убивайся ты так, — тетушка Илла говорила совсем тихо, — давай я попробую с ней поговорить.

— Да она будто и не слышит ничего, я ведь сколько раз пыталась. Все этот Иос проклятый, — не унималась мама. — Я и Целителя звала, только без толку.

— Не поможет тут Целитель, не болезнь ведь это, — старушка вздохнула. — Шла бы ты отдохнула немного, а я побуду с Авионой. Может, смогу что-нибудь сделать.

Все так же всхлипывая, мама ушла. Тетушка Илла с кряхтеньем придвинула массивное кресло поближе к моему, села и взяла меня за руку. Тепло ее ладони впивалось в кожу крохотными иголочками. Поплывшие перед глазами алые круги мгновенно напомнили туман Лия. Казалось, он снова клубился вокруг, хотя я и понимала, что это лишь моя собственная иллюзия.

— Авиона, — обычно мягкий голос старушки прозвучал сурово и даже грубо, — прекрати прятаться, это не выход.

Такие простые слова… но дремавший все последнее время Дош во мне вдруг всколыхнулся. Я едва не задохнулась от резкой боли в висках.

— Девочка моя, что случилось? — теперь тетушка Илла говорила так ласково, словно убаюкивала маленького ребенка.

— Я ведь поступила правильно, — из-за резко нахлынувших эмоций слова давались с трудом. — Я знаю, что правильно! Я не могла поступить иначе! Но почему тогда… — мой голос сорвался на сбивчивый шепот. — Почему от этой правильности мне так плохо… Я люблю его, понимаете, люблю…

— Ох, Авиона, — старушка отпустила мою руку и с тяжким вздохом откинулась на спинку кресла. — Юность склонна все драматизировать. Пусть эта влюбленность закончилась плохо, но, поверь мне, бывает и намного грустнее. Я, конечно, не знаю, что именно у тебя происходило, но раз уж ты продолжаешь жить, то все не так уж и страшно. Я сейчас расскажу тебе одну историю, и ты сама поймешь, что, по сравнению с ее героями, у тебя еще все замечательно.

Я хотела возразить, что не хочу ничего слушать, но глаза тетушки Иллы затуманились, словно она смотрела куда-то далеко-далеко, и она начала:

— Жили-были двое влюбленных. Будем называть их: Он и Она. И жили вроде бы счастливо. Но из-за разразившейся войны Трех Он вынужден был надолго отлучаться, чтобы с остальными магами сражаться против Адора Темного и его приспешников. Она же оставалась дома, моля богов, чтобы любимый остался жив, и ужасаясь доходящим до нее слухам о грозящей всему миру опасности из-за Темного мага. Она ненавидела мага Иоса больше чем любой из Стражей. Ведь не будь Адора, ее любимый находился бы с ней рядом, в безопасности. И их малышу, который должен был скоро появиться на свет, ничего бы не угрожало. А так Она пребывала в постоянном страхе, представляя, что будет, если враг все-таки одержит победу. А потом, — старушка вздохнула, — однажды случайно попавший в их селение раненый Страж подробно описал мага Иоса. И оказалось, что столь ненавидимый ею Адор Темный — это ее любимый, который просто-напросто все это время умело скрывал перед ней свою сущность.

— А дальше? — не выдержала я через полминуты молчания.

— А что дальше, — тетушка Илла развела руками, — дальше только хуже. В очередной раз вернувшись домой, Адор обнаружил, что его жена пропала, и бросил все силы на ее поиски. А Она некоторое время скиталась, пока ее не приютила одна сердобольная селянка. Да только душевные мучения и тяготы скитаний не прошли без последствий. Родив сына, Она умерла. Адору же после исчезновения любимой стало не до захвата мира. Он продолжал поиски и прекратил лишь тогда, когда почувствовал ее смерть. О ребенке он, увы, не знал. Так Адор Темный и умер. От тоски по той, которую любил. Так совпало, что наши Стражи в это же время сумели объединить Дош и направили его мощным ударом. Потому и принято считать, что Адора убили именно Стражи. И мало кто знает, как оно было на самом деле. Я бы вот тоже, может, не хотела бы многое знать, но оно само ко мне приходит…

— А сын Адора? Что стало с ним? — я затаила дыхание.

Тетушка Илла на мгновение задумалась. Словно сама ждала откуда-то ответ.

— Мальчика растила сначала та селянка. Зная, кто он, она постоянно металась между двух огней. С одной стороны, ее страх и обычная для каждого ненависть к Иосу гнали ее если не убить ребенка самой, то выдать его Стражам. Но с другой стороны, жалость и доброта все же одерживали верх. Вот и рос мальчишка в постоянном понукании, что он — самое настоящее Зло и должен умереть ради всеобщего блага. Лет в семь, кажется, или восемь он сбежал. А что с ним происходило дальше, мне не открывалось.