Один кружок, второй, третий. Пора.

Патарова грабля вцепляется в мою шею. Победное: “Ага!” летит в ухо, а я уже на земле. Теперь уже, если бы и хотел вырваться, ничего бы не вышло. Тяжёлый, гад. Крепко держит. Но что это?

Над головой сына старосты загораются цифры. Дар Бездны сработал. Больно мне сейчас нужны эти знания. Ну раз так. Глянем, не придарил ли папаня с бобами сынку годов жизни в придачу.

Опа… Это как так? Двенадцать… А дальше какой-то кругляш. Где те тридцать восемь остатка, что там должны быть? Или не тридцать восемь, если в отмер что закинуто, но хоть что-нибудь где? Патар что, бессмертный у нас? Или, наоборот, уже помер?

Я так обалдел, что только боль от удара в лицо привела меня в чувства.

— Сдаюсь!

Но ещё один удар вдавил губу в зубы. Рот тут же наполнился кровью.

— Сдаюсь! — наполовину выкрикнул, наполовину прокашлял я.

— Какой упёртый безродыш, — заржал Санос. — До последнего не сдаётся.

Висевшая над поляной туча прорвалась смехом. Даже рыжий смеётся. Смеётся и продолжает лупить. Ухо, бровь, глаз, щека. Я брыкаюсь, но тщетно.

— Сдаёшься, кунь сраная?

А я и ответить уже не могу. Убью, тварь! Я всех их убью!

— Ну, как хочешь.

Ещё один удар, и мир гаснет.

Ло

Дно вселенной! Ох, Кит… Ну зачем было показывать медяки? Зачем было поддаваться на эту грубую провокацию? Нет, он правильно сделал, что позволил Патару себя победить. Лучше синяки и разбитый нос, чем в смертельных врагах сынок старосты. Только нужно было сразу поддаться, первому же противнику. Зря привлёк к себе внимание, зря продемонстрировал возросшую ловкость и силу. Ох уж эта детская глупость. Ох уж эти юношеские стремления. Не лезь на рожон, сиди тихо, занимайся своими делами. Придёт время — посмотришь на всех этих бездарей сверху вниз.

С другой стороны, не случись эта драка, не узнали бы тайны Патара. Что ещё за светящийся круг вместо цифр, показывающих остаток жизни до старости? Сбой программы? Едва ли. Не уверен, что сам сынок старосты осведомлён о природе своей аномалии. Как и о её наличии в принципе. Тут скорее вопросы к отцу. Хотя… Как я понял, доставшийся носителю дар очень редкий. Даже староста может не знать про феномен.

В этом мире, где возраст — самый важный критерий, информация об остатке жизни до старости очень ценна. Надо выяснить, как человек узнаёт свой отмер. Неужели, просто считает и держит в уме? Было пятьдесят, проглотил семя — вот и на один год больше. Не забывай свой возраст и всегда будешь знать, сколько у тебя осталось до старости. Слишком просто и сложно одновременно. Но в чём же фокус с Патаром?

Сейчас не хватает вводных, так что вернёмся к вопросу позже. Чувствую, это важно. Пока же нужно оценить степень тяжести причинённых организму увечий. Мы теряли сознание. Раз виной тому не удушение, а удар по голове, значит имело место быть сотрясение мозга. По ощущениям лёгкое — очнулся быстро, тошноты нет.

Обидчики Кита не постеснялись оставить валяться избитого паренька на поляне. Убедились, что пришёл в чувства — кто-то из них брызнул в лицо водой — достали из кармана монетки, посмеялись, отсыпали новую порцию угроз с оскорблениями и ушли.

Спасибо хотя бы, что нож не забрали. Носитель — мальчишка упрямый. Поохал, поднялся, доковылял до ручья и, умывшись, вернулся к работе. В итоге успел набить к сроку тюк и даже сам дотащил его до посёлка. С характером малый. На все расспросы по поводу своих синяков, где отнекивался, где отмалчивался. В этом плане с носителем мне повезло — силён духом.

Если переживёт пору нынешней повышенной уязвимости, у него будут шансы подняться. Пусть развивается, пусть растёт. Когда-нибудь я найду выход из этой ловушки, и его тело станет моим. Мне нужно сильное тело.

Глава девятая — Журавль

— И Санос бил?

В глазах Веи страх смешан с мольбой. Причём, боится она моего ответа.

— Патар только бил. И Гауч пытался.

— Не бил значит Санос, — с облегчением выдыхает она. — Ну да, зачем почти взрослому такого малолетку бить? Ох уж этот Патар. И чего он к тебе лезет вечно?

Вея что, в Саноса втюрилась что ли? Вот дура! Нашла в кого.

— Так Патарку твой Санос подначил, — фыркаю я разбитой губой.

Раз слепая, открою глаза. Знал, что бабы — загадочные существа, но от Вейки такого не ожидал. Санос, он, конечно, красавчик и в троеросте среди сверстников первый. На прошлом замере, как сейчас помню, по восемь долей силы с ловкостью записали ему и шесть крепи. Даже для взрослого неплохой результат. Но мудак же. Впрочем, иных у нас мало.

— Что значит мой? — возмущается Вея. — Не ёрзай. Мазь в глаз попадёт.

Света мало от свечки, но разглядеть её вспыхнувшие щёки хватает. Сегодня нездоровится Марге — с обеда лежит у себя на печи — и Вея врачует меня вместо бабки. Вечер не поздний. Малышня на дворе. Даже Халаш выполз развеяться — он весьма шустро уже наловчился одними руками тягать себя. Закончит сестрица с моей битой рожей и примется за готовку. На ужин сегодня из нутрии суп — Такер выкупил тушку у Вахна, когда вчера ходил говорить с ним.

Или, может, не выкупил, а так взял — откупом за обиду. О том дед молчит. Сегодня не пойду к нему, не хочу в таком виде показываться. Старик в этой моей беде не помощник — в разборки недорослышей вмешиваться не станет. Поем и на боковую. Устал за день — жуть как.

* * *

И снова заряженная рыбой ловушка сработала. Издалека вижу, что верёвка натянута. Неужто ещё одну выдру поймал? От ползанки иду сразу с копьём. В этот раз осторожнее буду, учёный. Вдруг снова крупная?

Что?! Не выдра в петле. Змея! Здоровенная! Две с лишним сажени длиной, толщина — с мою ногу. Пасть — средняя нутрия войдёт запросто. Шипит, извивается. Петля аккурат за башкой затянулась. Вытаскивать из осоки, куда забралась, даже пытаться не стал. Небось ядовитая. Как бросится на меня, как укусит — и прощай, Китя.

Подкрался поближе — и тык копьём. А сам тут же тикать. Скользнул наконечник по шкуре, и всё. Не пробить — больно крепкая. Тут топор нужен. Вынесу по ночи из посёлка, припрячу за частоколом и завтра уже поговорю с этой гадиной. Сейчас с ней бодаться